Анатолий Махавкин
Вероятности
Парень я не шибко образованный. Когда началась заварушка и всё полетело к чертям, годков мне стукнуло совсем мало, поэтому доучиваться пришлось среди развалин, в потасовках за самую жирную крысу, ну или, хотя бы — кошку. Понятное дело, ни о каких высоких материя и думать не приходилось: успеть бы задницу спасти.
Только когда я встретил Веру и мы вместе нарезали круги около Московской пустоши, мне принялись вдалбливать кое-какие премудрости. Вера-то постарше была и даже школу успела окончить. Вот она-то и толковала по поводу теории, этой самой, вероятности.
А с чего завелось-то? Во время ночёвки в Синих зарослях, ну, там, где ещё боброваренье варят, нам попался недораскуроченный танк и получилось снять с него кой-какую машинерию, из того, что принимают Толстые Папики. По нашим меркам — забогатели мы, как Крезы. Так Верка сказала и предложила посидеть под бомбой. В смысле — «Под бомбой» — кафешка так называлась. Не из дешёвых. Там даже настоящую свинью держали. Может — двух.
Сели мы, как президенты взаправдашние, за настоящим столиком, на табуретах и ели из чистых тарелок. Хозяин, правда, смотрел так, словно мы у него чего спереть собирались. Но трындеть не стал; принёс мяса и каких-то хреновин, типа грибов. Вкуснятина, короче.
Налопался я от пуза, самогонки хряпнул, а потом давай рассматривать штуку, которая с потолка свисает. Мать моя, да это же реальная боеголовка! Я такие уже видел, только без начинки, а у этой ещё огоньки внутри перемигиваются. Я Верку хвать за коленку и шепчу: «Ноги делать надо, пока не рвануло!»
А дылда эта здоровая, охранник, положил обрез на плечо и давай ржать. Тупая ты, говорит, деревенщина, быдло замкадное. Нет, меня уже так ругали, ясное дело, но в этот раз я чего-то не понял. А лысый гамадрил (Верка его так окрестила) говорит, что ракета протухла давным-давно и вероятность её взрыва — одна на миллион.
Ни хрена я не понял из его слов и только потом Вера растолковала, что есть такие штуки, которые происходят часто, ну, как дождь, от которого шкура слазит, а есть — очень редкие, типа целого дома, без бандюков и пауков. Вот это и есть вероятности.
Вообще-то я послушал и тут же забыл. У меня, после того, как Лысый Синяк приложил дубиной, в одно ухо влетает, а в другое — тут же вылетает. Вспомнил только через несколько переходов, когда нас занесло в Байкальскую лощину, в окрестности Гнилолесья.
Там нам опять крупно фартануло: нашли кладбище самолётов, которое какой-то дурень накрыл маскировочной сетью да и позабыл. А может, грохнули и некому вертаться стало. Раздолье, короче. Цельную неделю мы, с Веркой, курочили летунов, снимали всякие забавные штуковины и возили к Толстому Папику, по соседству. Тачка у нас тогда была, хреновая, правда, но кататься могла. Фонило всё это старьё, но что сейчас не фонит?
Короче, сделали мы пять ходок, деньги успели припрятать, а на шестой раз жирная скотина, Папик, послал за нами своих здоровил, из тех, что в год Ливней родились. Ума у них — меньше моего, но приказы здорово исполняют. В общем, вломили нам по самое — не балуй, тачку забрали и велели дёргать, куда подальше.
Ну и ладно, откопали мы бабло и рванули в Сибирь — там самая жисть и кипит, не то, что в этих европах, где только горы по ночам красиво светятся. Смотреть, правда, на них долго нельзя — ослепнешь.
Поехали на старом рыдване, а взяли, как за бизнес-класс. Так Верка сказала; она, вроде и на самолётах успела полетать. А может — соврала.
Приехали в Хабаровск почти без приключений. Так, один раз постреляли по каким-то долбакам, которые на нас ежей натравили. Ну, знаете, ежиная ферма, их, после катавасии, развелось даже больше, чем крысиных. И ежи там, блин, злые такие оказались! Чуть колёса у тягача не погрызли. Тогда бы нам точно — хана.
В общем — доехали и ладно. В сам город соваться не стали: там, чтоб пропуска оформить и за стену пролезть, месяц в предбаннике кантоваться нужно, а нам оно на кой? Хабаровск чего так называется? Потому как хабар туда все прут, а потому, внутри — сплошные драки да насильство. Да ещё и драгуны лютуют: поймают — и в рабство, канал к морю копать. Пущай сами веселятся.
Остановились в культурной зоне. Вере всё хотелось посидеть в Хрустальном Замке. Сказала: всю жисть мечтала в ресторане побывать. Ещё бы! Я таких, прежде, и в глаза не видывал.
Для начала — столько охранников. Документы не спрашивали, но обыскали так, что казалось наизнанку вывернут. Да, да и туда заглядывали, черти бы их взяли! Потом заставили снять всё барахло и облили какой-то вонючей мерзостью. Потом смыли, а пока я приходил в себя принесли одежду. Чистую. Во блин, а и не знал, что у меня на штанах полоски! А рубашка, оказывается, не коричневая, а зелёная. Вона как.