-Врали, - коротко парировала гриффиндорка. - Щадили твое раздутое эго из опасений, что оно лопнет, как воздушный шарик, и все вокруг забрызгает.
-Сейчас обидно было, - надулся Малфой. - Ты же даже не проверила. Может, хоть посмотришь?
-Еще чего, - фыркнула девушка, демонстративно отворачиваясь к окну, и ему не оставалось ничего другого, кроме того, чтобы все-таки одеться.
Сейчас Драко с удовлетворением отметил, что тот приступ нечеловеческой тяги к ней, который с головой накрыл его полчаса назад, испарился почти бесследно. Вспыхнувшее в один миг дикое, животное желание имело мало отношения к эротике и сексу, и напугало его до чертиков – никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Это желание отличалось не только силой – но самой своей сутью, было чем-то принципиально иным, не имеющим ничего общего с тем, что ему доводилось переживать раньше, хотя в последний год Малфой не имел причин жаловаться на однообразие своей сексуальной жизни. Возможно, это было всплеском того самого инстинкта, который обостряется, когда ты чувствуешь дыхание смерти у себя за плечом – он читал об этом в книгах, и, честно говоря, не очень стремился познакомиться на практике.
-Можешь поворачиваться, - милостиво разрешил он. - Все самое красивое я уже прикрыл.
Гермиона только фыркнула и закатила глаза в ответ. Хорошо еще, что Малфой явно незнаком с маггловской поговоркой про то, что “красота спасет мир”, а то непременно предложил бы просто развесить его портреты на всех объектах волшебного мира – у кого тогда поднимется рука испортить такое? Вот тебе и красота, и спасение мира – в одном флаконе, так сказать.
Несмотря на всю абсурдность этой идеи, она поневоле задумалась о ней – одновременно разглядывая Малфоя в подтверждение своих мыслей.
Можно ли было назвать его красивым? Определенно, да. Это не была грубая, маскулинная красота, как у каких-нибудь голливудских красавцев, да и на Аполлона Бельведерского он был не очень-то похож – и слава богу, на вкус Гермионы, означенный Аполлон был немного женоподобным и имел очень маленький… впрочем, неважно.
Малфой был высоким и все еще казался худощавым, несмотря на то, что она своими глазами видела прорисованный корсет мышц. Широкие плечи, узкая талия, длинные сильные ноги – ничего особенного, но явно выше среднего. Особенным у Малфоя было лицо, а именно сочетание белоснежных, будто вовсе лишенных пигмента, волос, светлых прозрачных глаз и темных, угольных ресниц и бровей, без которых он вполне мог бы сойти за альбиноса. Высокие скулы, прямой нос, красивый абрис челюсти – лицо его было структурным, словно вылепленным умелым скульптором. Губы…
-Грейнджер, я не пойму – ты передумала? - ехидно произнесли эти самые губы, сложившись в самую самодовольную ухмылку, которую только можно вообразить.
-Нет, - решительно тряхнула она головой. - Просто задумалась.
-Обо мне?.. - поднял свои чертовы брови Малфой.
-Об Аполлоне, - бросила она, рассчитывая, очевидно, что чистокровный сноб ничего не смыслит в древнегреческой мифологии.
-Ты смотрела на меня и думала о боге света, олицетворяющем мужскую красоту?.. - промурлыкал он.
-О статуе, - мстительно прищурилась она. - Такая, знаешь, есть у магглов античная статуя, называется “Аполлон Бельведерский”. Изображает юношу, красивого, конечно – хотя дело вкуса, но с очень маленьким…
-Вот как раз в этом я совсем, совсем на него не похож, - бархатистым, вкрадчивым голосом, в котором слышалось невысказанное обещание, заверил Малфой, и усмехнулся, заметив, как снова порозовели её щеки.
-Малфой, ты что, флиртуешь со мной, что ли? - озадаченно спросила Гермиона напрямик.
-Может быть, - легко пожал плечами парень, возвращаясь к обычному тону. - А может, просто оттягиваю тот прекрасный момент, когда ты опять насядешь на меня с требованиями спасти мир.
-Так все равно ж насяду, какая разница, - пробурчала она себе под нос, но пререкаться не стала, вместо этого снова доставая артефакт.
Взмах палочки – и вокруг них вновь раскинулась, переливаясь золотом, паутина.
-Это Карта вероятностей, - набрав в легкие побольше воздуха, начала Гермиона. Она еще помнила, как то же самое объяснял ей Снейп, и сейчас старалась повторять его же слова. - Над её созданием работали в Отделе Тайн много лет. Она не предсказывает будущее, но показывает вероятности, разные варианты судеб. Чем выше вероятность, что судьба пойдет по какому-то пути, тем ярче свечение и толще линия.
Она взмахнула палочкой, меняя масштаб, чтобы показать Малфою общую картину – и ахнула. То, что еще вчера было призрачным, едва заметным миражом, сегодня налилось светом – пусть по-прежнему тусклым и бледным, но разница была очевидна!
-Вот эти толстые ветви – это ближайшее будущее, но по сути, просто разные варианты того, как будет проходить третья магическая война, - показала она рукой на набившую оскомину развилку. - Вариантов несколько, но, как ты видишь, все они ведут к одному.
-И обрываются, - кивнул Малфой, подходя ближе и внимательно рассматривая похожую на усеченную пирамиду конструкцию. - А это что? - ткнул он пальцем в ту самую, отходящую в сторону, бледную ветвь.
-А это то, о чем я тебе говорила, - объяснила Гермиона. - Это альтернативный вариант развития событий, в котором никакой войны нет. И начинается она от точки пересечения моей судьбы с твоей, - она взмахнула палочкой, вновь меняя масштаб, не глядя попав сразу в нужное место.
-Нет, - возразил Малфой.
-Что? - не поняла Гермиона.
-Если ты имеешь в виду вот эту точку, - он указал на место пересечения двух линий, в которые тыкала гриффиндорка, - то эта линия через неё проходит, но начинается гораздо раньше. Посмотри внимательно.
Гермиона всмотрелась в переплетение линий и не смогла не признать его правоту. Если раньше вероятность вполне определенно вырастала из точки пересечения их судеб, то теперь из нее она тянулась в обе стороны – вверх и вниз, в прошлое и будущее. Не веря своим глазам, девушка опускалась по карте все ниже и ниже, следуя за тонкой, мерцающей нитью, пока наконец не потеряла её где-то в толще переплетений прошлого. Она уходила вниз на годы, десятилетия, и растворялась где-то там, где никакого Малфоя и Грейнджер не было и быть не могло. При этом она оставалась все такой же, бледно-золотистой, резко выделяясь этим на фоне остальных линий сбывшегося прошлого: все они были либо золотыми, случившимися, либо серыми и погасшими.
-Менять прошлое… - благоговейно прошептала Гермиона, и от радости едва не бросилась к Малфою на шею. - Ты понимаешь?! Я была права, нам нужно что-то изменить в прошлом!
В отличие от неё, у Драко эта идея никакого восторга не вызвала.
-Во-первых, менять прошлое нельзя, Грейнджер! - наставительным тоном, словно объясняя четырехлетке, что два и один будет три, произнес он. - Это один из основных законов путешествий во времени.
-Неправда! - горячо возразила Гермиона. - Нельзя менять ключевые точки, то, что окажет влияние на других.
-Все что угодно окажет влияние на других, - не меняя тона, ответил Малфой. - Даже если ты наступишь на бабочку…
-О, ради бога, ты рассуждаешь, как маггл! - закатила глаза девушка.
-Очень умный маггл, прошу заметить, - оскорбленно сообщил Малфой. - Лоренц точно был поумнее нас с тобой, вместе взятых. Правда, он о бабочках ничего не говорил, это я так, упрощенно…
-Божечки! - Гермиона прижала обе руки к груди и с умилением взглянула на него. - Исторический момент! Драко Малфой признал, что на свете существует кто-то умнее его! Я сохраню это воспоминание в фиале и буду пересматривать в Омуте памяти каждый день!.. Если доживу, конечно.
-Всегда пожалуйста, - буркнул парень.
-Так вот, вы с Лоренцом не правы, - продолжила Грейнджер тем самым тоном, от которого у него еще в школе сводило зубы. - Например, ты помнишь, за что я тебе врезала на третьем курсе?