Все дело было в ней. Всегда – только в ней. И сегодня ему понадобилась вся его выдержка, чтобы не выплеснуть весь этот гнев, всю злость, всю накопившуюся ненависть на неё, не закричать в лицо: “Я здесь, вот он я, ПОСМОТРИ ЖЕ НА МЕНЯ!..” Но что ей Драко Малфой?.. Всего лишь вторая пара рук, необходимая для того, чтобы раздеться. Инструмент. Средство достижения целей.
Покидая комнату, Драко позволил себе поглядеть на неё – в последний раз, как он клялся самому себе. Он хотел запомнить её такой: растерянной, беспомощной, нуждающейся в нем, слабой. Если бы только она могла быть такой всегда!.. Той, кто не может справиться без него. Той, кто нуждается в нем – хотя бы отчасти. Той, для кого он мог бы стать каменной стеной, опорой, поддержкой и защитой. Но нет. Не Драко Малфой для Гермионы Грейнджер. Это не их история. Она – не его история.
Если бы он только мог, он бы изменился – ради неё. Он бы сломал себя и вылепил заново – таким, каким мог бы быть ей нужен. Но разве может быть нужна глина, послушно сминающаяся под её ладонями?.. Разве нужен был бы колосс на глиняных ногах?.. Рано или поздно она бы поняла его обман - и оставила бы, разломанного на части.
Проклятая вагонетка неслась во весь опор, то вознося его на вершины глупейшей надежды, то бросая на самое дно отчаяния. В один момент Драко казалось, что происходящее сейчас – это шанс, дарованный ему самой судьбой, вторая попытка при том, что первой так и не случилось, дотоле невозможная возможность. Но через мгновение реальность обрушивалась на него, пригибая к земле напоминанием о том, что было истинной целью Грейнджер – и это был совсем не он.
Ближе к утру Малфою почти удалось убедить себя в том, что все это лишь бред воспаленного воображения, результат того, что эта девушка была с ним слишком долго слишком близко, что никаких чувств нет, есть только неудовлетворенная похоть да склонность драматизировать, которая заставляла его накручивать самого себя и искать трагедию там, где ей и не пахло. Ему просто нужна женщина. Какая-нибудь, не обязательно эта. Просто снять напряжение, усмирить разыгравшиеся гормоны – и станет легче, непременно станет, и будет очевидно, насколько смешон он был со всеми этими высокими душевными переживаниями и высосанными из пальца страданиями.
Он забылся тяжелым, дурным сном – и проснулся осоловевшим, с больной головой и отвратительным настроением. Малфой прекрасно помнил о том, что без его помощи гриффиндорка не сможет ни одеться, ни спуститься позавтракать – а значит, как бы ему ни хотелось держаться подальше от неё, придется сжать зубы и потерпеть еще немного – всего-то до девяти вечера. А потом он оставит её Снейпу и выбросит все это из головы, как безумный, фантасмагоричный сон.
Однако Грейнджер в её комнате не оказалось. Не было там и её вещей, а бармен за стойкой уверял, что юная мисс сегодня еще не спускалась. А значит, либо она ушла среди ночи, никем не замеченная, либо ускользнула с утра под мантией-невидимкой.
От этих мыслей неприятно, тревожно засосало под ложечкой, но, прогнав бесполезное беспокойство и чертыхнувшись про себя, Драко перенесся камином в Министерство. Там он сразу же, не теряя времени, набросился с вопросами на привет-ведьму – однако та заверила, что желающих попасть в Отдел Тайн сегодня не было, и его вчерашняя спутница здесь не появлялась. Малфой огляделся по сторонам, будто надеясь, что невидимка подаст ему хоть какой-то знак – но безуспешно. Грейнджер здесь не было, где её теперь искать – непонятно, как вернуться домой… усилием воли Драко подавил поднявшуюся в груди панику. Нет, Грейнджер никогда не бросит его здесь, а значит, вернется хотя бы в “Дырявый котел”. А пока стоит заняться тем, чем они и планировали – дождаться того, кто принесет Мерритту пророчество. Принести хоть какую-то пользу, а там, может, и чертова гриффиндорка появится.
Предупредив привет-ведьму, что он подождет свою кузину здесь, Малфой отошел в сторонку, чтобы никому не мешать. Оперевшись спиной на ближайшую колонну справа от стойки, он натянул на лицо самое безразличное выражение и полностью отдался наблюдениям за окружающими, постаравшись выбросить все посторонние, неуместные мысли из головы.
Жизнь вокруг текла своим чередом. То и дело вспыхивало зеленое пламя в каминах, кто-то приходил, кто-то уходил, пара человек даже подошла к стойке и обратилась за помощью к привет-ведьме – но все это было не тем, чего он ждал.
Бессонная ночь брала свое, ровный гул каминов и голосов убаюкивал, и внимание парня постепенно рассеивалось. В какой-то момент он поймал себя на том, что, вероятно, начинает дремать стоя – потому что, заметив очередную вспышку зеленого в камине, совершенно упустил из вида того, кто из него вышел. Драко проморгался и присмотрелся внимательнее – но так ничего и не увидел, кроме небольшой ряби воздуха, видимо, разогретого жаром огня, и решил, что ему показалось.
Суета около одного из дальних входов привлекла его внимание. Там двое волшебников пытались протащить через камин какой-то большой куб, плотно накрытый тканью, а он все никак не желал подчиняться, то и дело цепляясь за каминную решетку и какие-то незаметные глазу выступы.
Наконец незадачливые колдуны справились, и, левитируя ящик перед собой, подошли к стойке. Малфой прислушался, но быстро утратил интерес, услышав, что этим двоим нужен был Отдел по контролю популяций магических существ. Небось отловили какую-то тварь и пришли сдать её Министерству – ничего интересного.
Драко продолжил бездумно скользить взглядом по лицам прибывающих волшебников, стараясь не думать о том, где носят черти Грейнджер, которая вообще-то все это затеяла. Волшебники у стойки о чем-то спорили с привет-ведьмой, стараясь что-то ей доказать, люди спешили по своим делам.
Никто не заметил, как шевельнулась ткань, наброшенная на ящик, не услышал в общем шуме атриума царапающего звука когтей – и поэтому в тот момент, когда из ящика вырвалась тварь размером с крупную собаку, похожая на трехголовую змею на мощных когтистых лапах, все застыли, как громом пораженные, молча таращась на неё.
Головы зверюги зашевелились, оглядывая помещение, а потом она замерла, пригнув их к земле, и издала злобное, вибрирующее шипение.
-Разойдитесь! - в панике закричал один из волшебников, который притащил это в Министерство. - Все в стороны, оно ядовитое!..
Поднялась паника, раздались полные страха крики, все бросились врассыпную. Малфой, оказавшийся точно позади твари, начал медленно и осторожно отходить в сторону, чтобы не привлечь ненароком её весьма нежеланного внимания – и тут сообразил, что происходит что-то не то.
Неизвестный ему зверь не интересовался окружающими. Все три головы были устремлены в одном направлении, мощная когтистая лапа скребла пол, змеиное тело напружинилось, точно готовясь к прыжку – к колонне слева. Туда, где не было никого. В пустоту.
Малфой понял сразу, и едва сдержал стон, прокляв себя за тупость. Ну конечно, она была здесь. Все это время была здесь!.. А теперь эта адская тварь нацелилась прямо на Грейнджер, медленно подходя все ближе и ближе к невидимке, а зубастые головы уже перекрыли ей всякую возможность к побегу. И никто ей не поможет, ведь для всех это просто колонна, пустое место…
Драко выхватил палочку, и бросил в зверя первое, что пришло в голову – обездвиживающее заклинание, которое, отразившись от плотной чешуйчатой шкуры, срикошетило в одного из двух недотеп у стойки.
Разъяренный зверь полоснул хвостом по полу – одного удара оказалось достаточно, чтобы рассечь мраморную плиту, - и в один прыжок развернулся, очевидно, меняя объект своего интереса. На этот раз медлить она не стала, и бросилась на парня, который, позабыв об окружающих, выпаливал в неё одно заклятие за другим, но тщетно – все они отскакивали от блестящей черной чешуи, как от брони, только чуть задерживая её стремительное, рваное продвижение вперед. Драко видел все три распахнутые пасти с раздвоенными языками и блестящими, словно клинки, зубами, чувствовал зловонное дыхание, ощущал тяжесть навалившегося на него и подмявшего под себя сильного, гладкого, мускулистого тела… изогнутые когти вошли в его плоть, как в масло – но он даже не смог закричать, потому что грудную клетку сжимали, дробили, сминали мощные лапы. До угасающего сознания откуда-то издали донесся знакомый голос, что-то выкрикнувший – но он уже не расслышал, что именно. Вдруг давящая тяжесть исчезла, оставив только боль, с каждым ударом сердца волнами растекающуюся по телу, в нос ударил знакомый аромат каштановых кудрей – а потом все исчезло, провалилось в липкую, черную пустоту.