Брайан Н. Болл
Вероятностная планета
Глава 1
Они кружили по серому пустынному небу три тысячи световых лет тому назад точно так же, как сейчас, на этом обрывке пленки. Их было двое. Мучительное недоумение не покидало Лиз Хэсселл: значит, прошлое – не выдумка, если его призраки до сих пор преследуют нас и не дают покоя? Ассистент – робот высшего поколения – спросил, оторвавшись от проектора, надо ли еще раз прокрутить пленку. Марвелл покачал головой.
– По-моему, – обратился он к Лиз и другому стажеру, Дайсону, – это приблизит нас к реальности.
Марвелл с трудом втиснулся в кабину слежения и глянул вниз, на темную площадку, где ожидали около сотни тысяч мужчин и женщин, не подозревавших о том, что именно на них он собирается проверить свою последнюю гипотезу о цикличности памяти.
– Правда, у нас нет всей информации, – озабоченно проговорил он. – Надо сделать допуск, как, по-твоему?
На нем был костюм, по его понятию, соответствующий Духу времени. «Не иначе, мнит себя спасителем цивилизации после отмены всеобщей трудовой повинности», – ядовито отметила про себя Лиз Хэсселл: черное двубортное пальто, брюки в узкую полоску, ярко-желтые кожаные гетры и галстук импресарио из Механического Века. Одежда еще больше подчеркивала его внушительные формы. Лиз не любила грузных мужчин. Она повернулась к коллеге-стажеру, стройному красивому бисексуалу, которого когда-то обожала. Теперь Дайсон ровно ничего но значил для нее; его беспредельное обаяние, непомерный энтузиазм и ребячливые позы стали раздражать.
– Это будет нечто, Марвелл! – по своему обыкновению с воодушевлением воскликнул он. – Очереди вытянутся на всю Галактику! Они в жизни не видели ничего подобного! Какой план Игры! А степень вероятности! Тридцать процентов в первые же часы.
– Да, что-то около того, – подтвердил Марвелл.
– Блеск! Как раз то, что нужно для патентованных психопатов! Самоубийственный, но вполне реальный план!
Марвелл нахмурился. Студент-стажер явно действовал ему на нервы. К Лиз же он испытывал смешанные чувства: необычайно проницательна, в построении вероятностных кривых ей нет равных, но чересчур рациональна, вечно стремится все разложить по полочкам. Он окинул взглядом ладную, с приятными округлостями фигурку; черные волосы – свои, некрашеные, глаза тоже вполне естественного для человека цвета. Лиз была среднего роста, не красавица, но и не дурнушка. Всегда опрятна, сдержанна, во многом весьма компетентна. Однако Марвеллу далеко не обо всем хотелось с ней советоваться.
– Прокрутим еще раз начальные эпизоды, – сказал on томному роботу, на сером щитке которого были написаны все признаки электронной скуки. Видя, что тот медлит, Марвелл рявкнул: – Заснул, что ли?! Земную пленку давай!
«И чего он так нервничает? – недоумевала Лиз Хэсселл. – Вон, усы все изжевал, из-под черной шляпы с высокой тульей градом струится пот. Марвелл влюблен в Механический Век и сохраняет все существовавшие тогда вкусы и привычки. Что ж, каждому свое», – подумала Лиз Правда, самой ей тоже не удалось побороть ностальгию по более простым временам и нравам, но она старалась этого не показывать. Одно дело – краткосрочные командировки в Сцены. Но стоит компьютеру заподозрить, что ты психологически вписываешься в эпоху, где имеются вакансии, – скажем, в Сцену Недочеловека, – так вылетишь из Центра в два счета. А там очень «милое» соседство диких хищников и еще более дикое соперничество с другими двуногими – человеку с Явы уже пришлось все это пережить Большинство постоянных обитателей Третьей Недочеловеческой Сцепы – таймаутеры. Лиз усмехнулась: «Вот подождите, запустите Игру, так многие опять запросят тайм-аута!» Лицо Лиз стало более сосредоточенным, когда па экране появились первые кадры найденной ею старинной пленки.
– Великолепно! – воскликнул Дайсон, и даже его длинные светлые волосы заколыхались от возбуждения.
– И правда, хорошо, – согласился Марвелл. Он поправил свой канареечно-пурпурный галстук. – Непонятно, каким образом она сохранилась! Что скажешь, Лиз?
Робот установил небольшое, но мощное моделирующее устройство, способное привести старую пленку к видимости в трех измерениях. Изображение было смазанное, нечеткое, но в белесоватом тумане различались явно человеческие фигуры. Лиц, конечно, разглядеть нельзя. Оператор-любитель, скорее всего погибший на той давней войне, из рук вон плохо владел ремеслом. Однако на пленке была реальная жизнь! Лиз передернула плечами. И как только этот кусочек целлулоида уцелел в таком всепожирающем котле! Пленка, несколько обуглившихся книг, медальон да осколок какой-то скульптуры – вот, пожалуй, и все, что осталось от той эпохи. Земляне Ядерного Века будто нарочно стерли следы своей цивилизации. Лиз нашла пленку в архиве одной из планет Андромеды ЦУ-58, причем непонятно, как она там очутилась. Престарелый, меланхолического вида архивариус предположил, что пленка пролежала в архиве более пятисот лет. Нет, другие подобные тайники ему неизвестны, заверил архивариус, и он понимает всю их ценность.
Наконец изображение стало более четким: на равнине среди разбитых, расщепленных страшными взрывами деревьев занимался туманный рассвет. Фон все еще оставался темным, но расплывчатые фигуры постепенно превращались в реальных людей – молодых солдат, сжимающих винтовки с примкнутыми штыками; на головах лихо заломленные, грибовидные каски, с губ свисают сигареты, – на Лиз пахнуло дымом. Усовершенствованные проекторы передают даже запахи – зловоние окопов, запахи рома, кофе и сигарет, гнилостный душок, исходящий от того зеленого, давно уже мертвого... Да, здесь съемка более качественная. Один солдат мечтательно улыбается – видно, ему что-то вспомнилось. Через секунду начнется атака, и он одним из первых опрокинется навзничь. Рядом с ним молодой капитан с квадратной челюстью потягивает кофе. Лиз испытывала неодолимое чувство сопричастности – что-то среднее между сочувствием, досадой и сообщничеством. Затем офицер – самоуверенный, красивый парень – криво улыбнулся в объектив. Это было веселое проклятие в адрес жидкой окопной грязи. Откуда-то издалека раздался голос Марвелла:
– Самое невероятное, что все они жили, разговаривали, двигались!... И каждый может их увидеть.
Ему удалось на миг затронуть какую-то струну в воображении девушки, но один взгляд па его широкое, мясистое, потное лицо вернул ее к действительности. Марвелл в своих Сценах явно перебирает. Отсюда и потливость, и привычка жевать усы! Вот и летательные аппараты, которые он вставил в план, – это уж чересчур!
Брызги неприятно пахнувшей жижи долетели до Лиз, когда по экрану прошлепали подошвы солдатских ботинок. Парни по щиколотку утопали в грязи; один из них бросил сигарету и выругался сквозь зубы. Видно, они уже были взвинчены до предела. Лиз вдруг подумала: вот почему я сижу в Центре, а не шагаю па заре человеческой эры по зеленой саванне за каким-нибудь верзилой с квадратной челюстью. Да, уж лучше создавать Сцены, чем жить в них!
– Прелестный эпизод войны, Лиз! – окликнул ее Марвелл. – Такие простые, милые ритуалы!... Ну наконец они готовы!
Да, они были готовы. Два десятка парней, некоторым осталось жить считанные минуты; вот сейчас один из них опрокинется навзничь, головой к невидимому оператору, завершив краткую вспышку своей жизни в окопе Механического Века.
– Смотрите, у него свисток! – почти взвизгнул Дайсон.
Молодой офицер с серьезным видом поднес к губам свисток. Компьютер расшифровал его значение – отчасти символическое, отчасти функциональное. Подавая сигнал к атаке, он одновременно служил талисманом.
– Пошли! – воскликнул Марвелл.
Продолжительный свист, молчание, люди, карабкающиеся вверх по скользкой стенке окопа, и двадцатилетний мальчик, что валится спиной прямо на кинокамеру, – вот и все, если не считать нескольких загадочных кадров с летательными аппаратами. Не слишком богатый улов, чтобы компьютер мог составить план Игры!