— Понятно, — сказал Спингарн.
У него остались смутные воспоминания об ощущении себя божеством: он мог, как Арбитр жизни и смерти, вмешиваться в людские дела. Спингарн был шокирован бесстыдством своей прежней личности. Никто не может быть Богом!
— Но ты просчитался, — продолжала Этель.
— Каким образом? — удивился Спингарн. Он все еще не мог прийти в себя после проникновения в личность режиссера Игр, создавшего свои собственные законы Вселенной.
— Все дело в слиянии клеток. Ты забыл про неспециализированные клетки.
Спингарну потребовалось две-три минуты, чтобы понять Этель. Хотя и короткое объяснение девушки позволило ему почувствовать вселенский ужас того, что произошло на Талискере. Кроме того, он наконец понял природу бессильной ненависти, которая изливалась на него в мрачном помещении, наполненном желтой грязью.
— Ты хотел создать Сцену, где жизнь развивалась бы случайным образом, — тихо произнесла Этель. Она поняла, что ее собеседник не по своей злой воле вывел тварей, подобных человеку-змее. — Ты просто не правильно понял, что означает случайное слияние хромосом.
— Не может быть! — ужаснулся Спингарн.
— Боюсь, что да, — сказала Этель. — Талискер — это несколько Сцен, которые перемешаны случайным образом. Временные уровни настолько перепутаны, что с помощью математики ничего нельзя установить, — различные культуры не могут оставаться в своих пределах.
— Плохо.
— Как и их образ жизни, уровень цивилизованности. Все находится в состоянии непрерывного изменения.
— Неужели это сделал я?
— Ты и сами люди. Они попали туда случайно. И слияние клеток тоже происходило случайно. Ты встроил общую переменную вероятностей и все предоставил воле слепого случая. И компьютер вставлял кассеты памяти в черепа не только людям!
— Человек-змея! — догадался Спингарн. Этель кивнула.
— Директор Сцен не понимал, чем ты занимаешься. Он сам протаем через твою процедуру и, к великому сожалению, вернулся таким, каким ты его видел.
— И вся планета полна подобных существ!
— Никто не знает, — сказала Этель. — Управление по борьбе с катастрофами потеряло шестерых агентов и больше никого не посылало.
— Теперь пошлют меня?
— Да.
Спингарн кое-что вспомнил.
— Но не тебя. Не тебя, Этель! Ты не пойдешь со мной!
— Пойду.
Оказаться среди немыслимых тварей, вроде того извивающегося чудовища, которое призывало смерть на голову Спингарна! Он не может взять девушку с собой!
— Нет!
— Таково одно из условий компьютера. Мы должны отправиться вместе.
— Но почему? Девушка улыбнулась.
— Я тоже — часть Принципа Случайности.
— Так говорит компьютер?
— Да. Я тоже вписала себя во все Сцены.
— И выбора нет?
— А куда еще мы можем податься?
— Только не на Талискер!
— Ты хочешь идти туда. — Девушка была вполне уверена в этом. — Ты такой же неискренний человек, каким был всегда. Но теперь ты изменился. Ты закален. Закален и поумнел — но тебе все так же не терпится возиться со случайностями!
Спингарн был возбужден огоньками, танцующими в глазах девушки; он знал, что она для него была подходящей парой. Чем бы ни обернулось грядущее приключение, он, конечно, испытает восхитительное чувство воплощенных мифов, которое побудило его к экспериментам на Талискере.
— Мне кажется, что ты сделал самого себя, — сказала Этель, снова глядя на Спингарна так, как будто видела его впервые. — Мне кажется, ты в такой же степени свое собственное творение, как и Сцены Талискера!
— Интересно, — медленно произнес Спингарн. Он понял, что никогда правильно не поймет мотивы человека, в теле которого обитал. Интересно, он ли это сделал?
— Компьютер ясно заявил, что твои шансы ничтожны, — продолжила девушка. — Важно, чтобы ты знал: все может оказаться хуже, чем тебе кажется, — от агентов Управления по борьбе с катастрофами у нас вообще ничего нет. Они попадали туда, и с ними тут же прерывался контакт.
— Так и должно быть, — сказал Спингарн с уверенностью. В том ужасном месте никто не мог быть в безопасности, ничто не могло принять свою привычную форму. Если в обычных Сцен ах под рукой у эксперта Управления по борьбе с катастрофами всегда было установлено в стратегических точках несколько капсул тайм-аута, с помощью которых он мог спастись, когда становится горячо, то на Талискере не было ничего-только человек и то, что он захватил с собой.
Спингарн обдумывал услышанное. Картина неполная, но в общих чертах достаточно ясная. Он выбран, чтобы выполнить работу, которую ему все равно пришлось бы делать. Кто-то должен привести Сцены Талискера в порядок; он знал, что компьютеры правы — он вполне пригоден для такой роли. Кроме того, все справедливо. Он думал о странном Принципе Случайности, который его предыдущая личность включила в древнюю процедуру отбора актеров для Сцен.
Слияние клеток? Игра с наборами хромосом?
Создание существ, подобных Директору Сцен?
Спингарн ничего не мог сделать за оставшееся время, но было ясно, что он совершил роковую ошибку в огромном масштабе. Какие бы ужасные результаты пи последовали за его играми с всесильными звеньями генетической цепи, какие бы твари ни появились в результате изменения процедур отбора клеток, с помощью которых готовили людей для Сцены, сейчас он не мог ничего сделать.
Девушка ждала, пока он примет какое-нибудь решение. Увидев, что Спингарн совсем запутался в мыслях, она подсказала:
— Еще насчет выбора спутников. Компьютер сказал, что на Талискер отправимся ты, я и любой другой, кого ты выберешь.
— Кого я могу выбрать?
— Марвелла?
— Нет, не Марвелла.
— Он был твоим другом. Кроме того, он — прекрасный режиссер Игр.
— Пет. Я не доверяю ею суждениям. Эти машины двадцатого века неверны!
— Ты ошибался.
— Я?
— Да. Марвелл — рассказал мне про осаду Турне. Ты взял тайм-аут.
— Я ошибался?
— С доспехами все было в порядке. Ты думал, что это анахронизм. Но Марвелл провел статистический тест значимости. Старинные доспехи могли использоваться в то время, особенно при сражении в тесных помещениях. И они сработали, верно?
Спингарн моментально вспомнил неуклюжее оружие, черно-серый порох, забитый в его широкий ствол, продвижение окровавленной фигуры в мигающем свете светильников, зловонный воздух и привкус желчи, предупреждение Хока, эхом отдающееся в подземных галереях.
— Сработало. И я мог быть не прав. Но у Марвелла отсутствует должное понимание Сцен!
— Значит, мы идем вдвоем?
Спингарн чувствовал возбуждение девушки. Как on moi так ошибиться, когда встретил ее? Он принял ее сексуальное разочарование за суровую замкнутость и считал жалким существом, тогда как она ждала этою момента с восторженной пылкостью!
Их прервали. Никто не беспокоил, пока они говорили друг с другом в прихожей, куда его привели стражи; адъютант не возвращался. Даже излучатели замолчали. Но сейчас сюда ворвался робот — посланец Марвелла. Захлебываясь от нетерпения, он пробормотал свое сообщение:
— Режиссер Игр Марвелл говорит, что вы были правы, а он ошибался. Он скорректировал Игру и полагает, что машины необходимо снабдить устройством для полетов. Что вы думаете об этом?
И девушка и Спингарн секунду смотрели на робота. Затем Спингарн заметил ухмылку на ее лице и тоже улыбнулся.
— Нет, не Марвелл, — сказала она. — Летающие паровые локомотивы!
— Не Марвелл.
— Тогда кто?
Это было неизбежно, как уже сказал бывший Директор Сцен человек-змея. У Спингарна перехватило дыхание от появившейся коварной и ироничной мысли.
— Так кто идет с нами? — повторила свой вопрос Этель.
Спингарн ответил твердо:
— Двое старых друзей.
— Кто именно?
— Мы встретим их на Талискере.
— Ты всегда был скрытным, а иногда и неискренним, Спингарн!