Смена позиций не прошла безболезненно и для самой этой партии. Большое количество ее местных и районных организаций на левобережье отказалось признать новую официальную линию. Многие местные деятели, недостаточно гибкие в (политике или слишком свыкшиеся с честолюбивыми мечтами о блестящей карьере в самостоятельном Рейнском государстве, не примирились с упадком подававшего такие большие надежды движения и продолжали действовать вопреки указаниям из Берлина. "Верность" сепаратизму сохранила и редакция "Кёльнише фольксцайтунг".
В конце марта и начале апреля были предприняты попытки оживить сепаратизм. Поскольку в провинциальном Ахене новая политика партии центра воздействовала на сепаратистское движение гораздо менее губительно, чем в Кёльне, один из вождей кёльнских сепаратистов, Бахем, обратился к руководителям ахенского комитета по проведению народного опроса с просьбой взять на себя всю пропагандистскую работу в кёльнском районе, так как в Кёльне все распалось[139]. Ахенский комитет дал своё согласие. Для обсуждения практических вопросов 4 апреля в помещении "Кёльнише фольксцайтунг" состоялась встреча между представителем ахенского комитета Меникесом и оставшимися верными сепаратизму исполняющим обязанности председателя рейнской партии центра Кастертом, депутатом Прусского учредительного ландтага Кукхофом, главным редактором "Кёльнише фольксцайтунг" Хебером и начальником внешнеполитического отдела этой газеты Фробергером. На этом заседании ахенские сепаратисты получили полномочия действовать от имени сепаратистов всей северной части рейнского левобережья[140].
Однако ни к каким практическим результатам это заседание не привело. Деятельность ахенского комитета за пределами города не ощущалась. Да и все сепаратистское движение в течение большей части апреля не подавало никаких признаков жизни.
Для оживления пережившего себя движения нужен был толчок извне. Такой толчок и был дан французскими оккупационными властями.
Установление первых связей между сепаратистами и представителями иностранных империалистических государств произошло в самом начале оккупации. В середине декабря 1918 года — начале января 1919 года Аденауэр связался с эмиссарами крайне шовинистических кругов Англии, заинтересованных в усилении центробежных стремлений в Германии. В середине января, по поручению Аденауэра, Дортен установил контакт с официальными французскими кругами. В Трире связь с французским районным делегатом[141]была установлена через прелата Кааса. Сепаратист Клостерман, занимавший пост обер-бургомистра Кобленца, осуществлял тесный контакт с командующим американскими оккупационными войсками генералом Першингом.
На первом этапе связь сепаратистов с иностранными оккупантами носила информационный характер. Представители иностранных империалистических держав получали от сепаратистов сведения, касающиеся внутреннего положения страны, и, в свою очередь, информировали их об отношении своих правительств к проектам создания Рейнской республики.
До обострения разногласий по рейнскому вопросу между странами-победительницами (начало февраля 1919 года) отношение представителей различных оккупирующих государств к сепаратистам было в принципе одинаково благожелательным. Однако в феврале 1919 года обстановка изменилась.
С исчезновением непосредственной угрозы "большевизации" Германии точка зрения США и Англии на будущий мирный договор с Германией стала все больше расходиться с французской. Изменение обстановки особенно ярко сказалось на позиции американских правящих кругов. Среди финансовых заправил США начался серьезный рост "прогерманских" настроений. Для американских монополий Германия, перестав быть конкурентом и "носителем революционной заразы", становилась "интересным" объектом капиталовложений и емким рынком сбыта. Началась соответствующая обработка общественного мнения. Тон американской печати по отношению к Германии резко изменился. Республиканская оппозиция, подхватив лозунг "мягкого отношения" к Германии, усилила атаки на внешнеполитический курс Вильсона. 1 марта лидер республиканской оппозиции сенатор Нокс выступил с исключительно резкой критикой Вильсона за тяжесть требований, предъявленных Германии. За ним выступили и другие сенаторы.