– Как это понимать? – закричал Филипп. – Все мои тактические замыслы ты отдал ему! Я всю жизнь мечтал сделаться военным. Я просился на войну, но ты раз за разом мне отказывал. А теперь эта ложная надежда просто убивает меня изнутри.
Людовик молча выслушал тираду брата, затем неспешно поднялся.
– Спроси меня, кто поведет войска против испанцев.
Филипп тяжело выдохнул:
– И кто же, брат, их поведет?
– Ты.
У Филиппа округлились глаза.
– Ваше величество! – не выдержал ошеломленный Лувуа. – Вы… вы совсем недавно изволили сказать, что, по вашему мнению, тот человек не готов.
– Я говорил о вас, – невозмутимо глядя на него, ответил король. – Прими мои поздравления, брат. Ты отправляешься на войну.
Чувствуя себя одураченным, Лувуа смотрел, как августейшие братья пожимают друг другу руки. Трудно сказать, чем бы закончилась эта сцена, если бы в комнату не вбежал встревоженный слуга.
– Сир! Скорей! – крикнул он. – Королева!
Людовик в сопровождении многочисленных гвардейцев бросился к покоям Марии Терезии. Королева металась на постели. На ее лице и теле выступили крупные капли пота. В комнате пахло кровью и скорой смертью.
Массон велел дочери приготовить припарки, но Клодина отказалась. Она знала: болезнь королевы вызвана недавними родами. Знала она и единственный способ спасти Марию Терезию. Клодина раскрыла свой альбом на странице, где у нее было зарисовано строение матки, и положила альбом на постель королевы. Затем, оттолкнув отца, раздвинула королеве ноги и засунула руку на всю глубину лона ее величества.
– Боже милостивый! – воскликнул Массон.
Сердце Клодины колотилось так, что было готово выскочить наружу. Ее пальцы двигались, пока не нащупали осклизлый кусок. Крепко ухватив его, Клодина медленно, с величайшей осторожностью извлекла из лона королевы кусок плаценты, оставшийся там после родов.
Массон, еще не оправившийся от ужаса, проверил пульс королевы.
– Пульс стал сильнее, – пробормотал он. – Похоже, кровотечение прекращается.
Клодина облегченно вздохнула:
– Отец, я же знала, что это поможет.
– Но мы ни в коем случае не должны об этом рассказывать!
– О чем это вы не должны рассказывать?
В дверях стоял король в окружении Бонтана, Фабьена и гвардейцев. Людовик сразу заметил окровавленную руку Клодины и сурово взглянул на Массона.
– Ступайте отсюда.
Ошеломленный Массон послушно вышел.
– Что у вас в руке? – спросил Клодину Людовик.
– Послед, ваше величество, – ответила она.
– И его удаление помогло вам унять кровь? Я хочу знать правду. Солгать мне – все равно что солгать Богу.
– Я извлекла кусок последа из лона ее величества.
Король подошел ближе. Его лицо оставалось сумрачным, не предвещавшим ничего хорошего.
– Откуда вы узнали, что таким способом можно прекратить кровотечение?
– Я – повитуха. Училась у своего отца. Но к тому же я изучала анатомию и медицину.
– Кажется, я не подписывал закона, позволяющего женщинам становиться врачами. Правосудие заподозрило бы самое худшее, и вас приговорили бы к костру.
– Если таков будет ваш приказ, сир.
Людовик посмотрел на жену, затем вновь повернулся к Клодине:
– Мой приказ, чтобы вы и впредь занимались медициной. Официально придворным врачом останется ваш отец. Но только в глазах двора. А все советы, к которым я стану прислушиваться, будут исходить от вас… Бонтан, откройте окно. Здесь нечем дышать. Если, конечно, – он посмотрел на Клодину, – вы не возражаете.
Клодина пребывала в растерянности, но не желала это показать. А потому спокойно, как и надлежит врачу, ответила:
– Свежий воздух будет очень полезен ее величеству. Нужно лишь укрыть королеву.
Клодина осторожно натянула одеяло. Людовик взялся с другой стороны, помогая ей.
– Не удивляйтесь, – с улыбкой сказал он. – Я укладывал в постель многих женщин.
Оставшись одна в своем будуаре, Луиза де Лавальер сняла ночную сорочку и встала перед золотым распятием, висящим на стене. Ее спину покрывали жуткие, уродливые шрамы, оставшиеся от прежних самобичеваний. Она вынула из комода кожаную плетку, помолилась Богу, прося сохранить королеве жизнь и простить ее, грешницу Луизу. Закончив молиться, она принялась хлестать себя по спине. Вскоре на пол потекли ручейки крови.