Зато Виктор теперь заходит к ним чуть не по два раза на дню. Рассказывает новости, зовет то покататься на тройке по зимнему снежку, то в театр сходить, то на концерт. Да и Варя постоянно подбивает подопечную на рождественские визиты: то к одной даме зовет, то к другой. У самой Сони только и знакомых, что Лидочка Збарская да мадам Бове, директриса гимназии. Но у Вари знакомых много – хоть по пять раз на дню разъезжай. Соня охает, благодарит и отказывается. Не в чем ей с визитами разъезжать и по театрам расхаживать. Конечно, Варе об этом знать не нужно – Соня ей то про мигрень, то про головокружение рассказывает. Ну и Варе совестно бросать девушку одну – вот и сидят по вечерам дома.
Правда, Соня себе занятие нашла. Решила, раз не может прочесть записки Помпадур, стоит познакомиться с историей Версаля. Уж это вполне невинная тема – скоро ведь туда поедут. А история строительства этого дворца оказалась интереснейшей.
Версаль – дитя Праздника. А вернее, дитя Зависти. Молодой французский король Людовик XIV, тот самый, которого потом назовут Королем-Солнцем, побывал на празднике во дворце Во-ле-Виконт. То празднование устраивал специально для молодого монарха его генеральный контролер (по современному говоря, министр) финансов – Николя Фуке, виконт де Во, маркиз де Бель-Иль. Это произошло более двухсот лет назад – 17 августа 1661 года.
Николя Фуке слыл эстетом и коллекционером всяческой роскоши, любимцем женщин и меценатом. О себе говорил гордо:
– Мне не нужно всего, хватит и одного – но самого роскошного!
И действительно, в его новом, только что выстроенном замке Во пред молодым королем предстала роскошь неимоверная: редчайшая мебель и венецианское стекло, прославленные картины Возрождения и знаменитые античные мраморы.
– Я мечтаю ошеломить, пленить и поразить всех гостей, пожаловавших на мой праздник! – говорил он.
И действительно – ошеломил! Поразил своего главного гостя – молодого короля так сильно, что тому стало до смерти завидно: простой министр живет богаче и роскошнее, чем он – властитель страны. На какие только поступки не толкает человека зависть! Людовик предпринял не слишком-то достойные действия. Уже давно финансист Жан-Франсуа Кольбер нашептывал королю: откуда у Фуке такие деньжищи на его непомерную роскошь? Сам-то Фуке не из дворянского и даже не из купеческого сословия – из бедного чиновничества выбился. Не иначе как крадет из казны!
Молодой монарх долго не верил наветам злобного Кольбера. Но, побывав на празднике в Во, задумался: откуда средства на такой грандиозный дворец? Ох, страшна зависть королей! Николя Фуке был привлечен к суду, а имущество его конфисковано в казну короля. И так уж получилось, что вместе с прекрасными картинами, скульптурами и мебелью, хваткий король «конфисковал» у незадачливого министра главное – мастеров, которые создали его роскошный замок Во: архитектора Луи Лево, художника Шарля Лебрена и создателя парков Андре Ленотра. Это были лучшие мастера Франции – «Три Великих Л», как их тогда называли.
И вот этим «Трем Великим Л» под страхом смерти было запрещено работать на кого-либо, кроме молодого короля. Людовик повелел им создать в самые короткие сроки дворец еще более роскошный, пышный и грандиозный, нежели замок Во, который они возвели для Фуке. Троица была одновременно и напугана, и восхищена столь грандиозным заказом от величайшего заказчика Франции.
Уже к весне 1662 года около деревни Версаль, что под Парижем, начали возводить самый блистательный дворец Европы – Версальский. Вокруг дворца волшебник парковой архитектуры Ленотр разбил огромный парк. Там клинья оставленного природного леса перемежались с только что посаженными деревьями, подстриженными по последнему слову парковой моды. Между ними вились дорожки, освещенные ночью, как днем, на пересечении их фонтаны устремляли ввысь свои струи. Но существовал и иной парк – приватный, скрытый от посторонних глаз. Там темные аллеи предлагали уединенные уголки и питые беседки, способные удовлетворить вкус молодого короля к любовным интрижкам.
Что ж – Соня оторвалась от книги – французские короли из династии Бурбонов всегда были ненасытны в любви. Взять хоть Генриха IV, который был женат на Маргарите Наваррской, или Людовика XIV, приходившегося Генриху родным внуком, или Людовика XV – внука Людовика XIV. Все они предавались утехам любви по полной программе! Но так уж устроен этот мужской мир, что виноватыми всегда оказывались женщины – их фаворитки. Как будто хоть одна из них могла бы отказать королю?!
– О чем задумалась, Соня? – неугомонная Варвара сунула нос в книгу подруги. – Что читаешь?
– Историю Версаля. И вот что думаю: почему, если женщина полюбила короля, то она – Версальская грешница, как мадам Помпадур. А если король возжелал очередную фаворитку, так он просто Людовик Возлюбленный, как Луи XV. Это же несправедливо! Получается, что женщина, полюбив, совершает грех, а мужчина увеличивает свое реноме. Где же справедливость?
– Ах, какая может быть справедливость в любви? – засмеялась Варвара. – Лучше расскажи, что пишут о Версале.
– Дипломаты всех стран в один голос захлебываются в восхищении. Испанский посол написал в экстазе: «Мне показалось, я в раю!»
– А читала, что английский посланник выразился по-иному: «Роскошь дворца просто убивает!»
– Глупости!
– А вот и нет! – отрезала Варвара. – В Версале было ужасно холодно. По всем этим огромным залам гуляли жуткие сквозняки. Двери хлопали от ветра. Зеркала гудели от холода, а картины покрывались липким слоем от сырости.
– Но как же могли жить люди в таких условиях? Это же королевский дворец – там должен быть комфорт и уют!
– Молодому Людовику XIV никакого уюта не требовалось. Ему бы только поразить всех роскошью и богатством своего нового дворца. Он вообще был невероятно неприхотлив в быту – не мылся по полгода, мог спокойно спать в постели, кишащей клопами.
– Фу, какая гадость! Но ведь кроме короля в Версале обязан был находиться и весь его двор, как же они жили?
Варвара захохотала:
– Не поверишь! Каждый спасался по-своему. Маркиза де Рамбуйе начала носить под платьем меховые накладки из медвежьей шкуры. А супруга маршала Люксембургского в особо студеную зиму просидела все ночи в специально оборудованном портшезе, обложившись грелками. Но самое смешное, как зимовали фрейлины! Спали в бочонках, обложившись нагретыми кирпичами.
– Ну, этого не может быть!
– Может! И было в порядке вещей. Даже сам королевский медик Шарль Делорм укладывался спать на подогретые кирпичи, уложенные в шесть слоев, на голову натягивал восемь ночных колпаков, а на ноги – три пары шерстяных чулок и сапоги из бараньего меха. А что было делать? За зимнюю ночь в прекраснейшем Версальском дворце вино в графинах превращалось в лед, а в каминные трубы набивался снег. Потом, когда камины растапливали, снег, шипя, стекал прямо на блестящие беломраморные полы. При этом пламя, естественно, гасло…
Соня схватилась за голову. Вот вам и Версаль – образец красоты! Это если смотреть с фасада. Но какова изнанка жизни!..
– Откуда ты все это знаешь? – ахнула она. – Такого нет ни в одной книге.
– Конечно, нет. Кто же станет писать такое? А я все это узнала от мадам Лебоне, смотрительницы самого Версаля, когда была там года два назад. Мне даже пришлось нанять специального переводчика, чтобы все хорошенько понять.
– Выходит, все обманываются, когда смотрят на Версальскую позолоту, зеркала и лепнину? – грустно проговорила Соня. – Как же там бедная маркиза Помпадур маялась? Она же болела…
– Не горюй, твоей Помпадур повезло. Она попала в Версальские покои уже при короле Людовике XV. А тот перестроил дворец, приспособил, так сказать, к жизни. Велел поставить новые дубовые двери от сквозняков, застелить полы паркетом из лучших пород деревьев, от мраморных полов дуло ужасно. Но самое главное – велел поставить дополнительные камины. По утрам, чтобы не будить слуг, разжигал свой камин сам. Представляешь, какие патриархальные нравы были? А в апартаментах своих фавориток Людовик XV приказал поставить камины не только в спальнях, но и во всех комнатах. Именно такие покои с дополнительным отоплением и занимала маркиза Помпадур.