— О! — воскликнул Людовик. — Вижу, вы любуетесь этой картой.
Фраза вполне могла сойти за вопрос, а следовательно, требовала ответа.
— Да, сир, но я не знаю, какая часть нашей земли изображена на ней.
— Ничего удивительного! Это изогнутая карта южного полушария. Мне подарил ее герцог де Круи, являющийся подлинным кладезем всевозможных знаний. Он сам ее составил. Он дружит с господином де Кергеленом[20] и принял участие в плавании Крозе[21] в Новую Зеландию и Тасманию, дабы с наибольшей точностью вычертить эту карту. Теперь он увлечен изучением Северного полюса, и русский министр пообещал подарить ему карту Камчатки. Поддерживая мнение Фиппса, который утверждает, что Северо-Западный проход не существует, он считает, что арктические моря, начиная от берегов залива Баффина и до острова Шпицберген, затянуты льдом.
Покойный король никогда столь стремительно не отвечал своим собеседникам. Теперь предстояло перевести беседу в более серьезное русло. К сожалению, Николя убеждался, что своим вопросом не смог побороть нерешительность короля.
— Знаете ли вы, Ранрей, что вчера во время охоты на пруду Кубертена я подстрелил более четырех сотен птиц? Ах, какая была отличная охота! Я отметил это в своем дневнике.
Суверен рассмеялся, и на его сосредоточенном лице расцвела радостная улыбка подростка. Подробно описав вчерашнюю охоту, король вновь умолк и обрел серьезный вид.
— Адмирал д’Орвилье сообщил мне, что вы доблестно исполнили вашу миссию, не посрамив честь мундира, который вам пришлось надеть. Меня это нисколько не удивляет.
Он сел в кресло и пригласил Николя сесть напротив него. Находясь в потайной комнате, куда нет доступа любопытным взорам, комиссар без лишних слов подчинился.
— Мой дед всегда говорил, что нет лучшего рассказчика, чем наш дорогой Ранрей. Он умеет заинтересовать без лишних подробностей и объяснить, ничего не усложняя. Я хочу услышать рассказ о сражении. Не скрывайте от меня ничего.
Николя повторил все, что уже рассказал Сартину, время от времени уснащая рассказ подробностями, касавшимися морского дела, ибо знал, что королю это понравится. Его Величество слушал необычайно внимательно, пару раз задав ему наводящие вопросы.
— Мне очень важны любые детали, дополняющие полученный мной отчет д’Орвилье. А сейчас я вам расскажу, что ускользнуло от вашего взора, когда вы находились в гуще битвы.
Похоже, сегодня у короля случился необычайный прилив энергии. Очутившись на знакомой ему почве, он, к великому удивлению Николя, встал и, отодвинув кресло, присел на корточки и выстроил на полу модели кораблей двумя параллельными линиями, друг напротив друга. Повинуясь приглашению Его Величества, комиссар присел рядом.
— Вот линия французских кораблей. Видите, она с подветренной стороны, и, следовательно, корабли наклонены в сторону неприятеля.
И, словно подкрепляя свои слова, он наклонился вместе с кораблем.
— Таким образом, расположившись лицом к неприятелю, корабли глубоко зарываются носом в волны, и борты, расположенные внизу, главным образом на третьей палубе, теряют способность вести огонь, в то время как противник целит в высокие борта наших линкоров. Орвилье оказался в невыгодном положении. Вы только подумайте, Ранрей, никогда еще наши суда не начинали сражение в таких неблагоприятных условиях.
Николя казалось, что король каким-то невообразимым способом ухитрился стать свидетелем сражения.
— Даже если бы мы, желая навести наши орудия как можно выше, поставили их на якорные доски, наши ядра все равно падали бы в море! Можно сказать, Францию спасло чудо: необычайным стечением обстоятельств наши корабли оказались на том расстоянии от противника, когда возможна стрельба рикошетом; разбивая английские рангоуты, мы вывели из строя немало вражеских кораблей! Разумеется, были ошибки и непонимание неоднократно повторенных сигналов, о чем вы мне только что поведали. В конце концов, д’Орвилье указывает, что у противника было на три корабля больше, чем у нас, а также больше трехпалубных кораблей. При таких условиях опасно начинать погоню. Тем не менее адмирал Кеппель понес большой урон.
Склонившись над полом, король сблизил корабли на французской диспозиции.