Денежные пожертвования богомольцы складывали в кучки перед иконами. Студент на коленях подползал к иконе, истово бил поклоны и при этом старался захватить губами как можно больше монет. Набив рот, парень выбирался наружу, скоренько перекладывал мокрые монеты в карманы и снова втискивался в толпу, норовил сделать второй, третий и четвертый заходы.
Но эти студенты были мелкой рыбешкой.
Со всех концов Польши хлынули в Грибовщину нищие и бродяги, воры и жулики, большие и малые комбинаторы.
— Икону обновить не требуется, матка? — приставали к хозяйкам такие типы, держа в одной руке бутыль с какой-то жидкостью, а в другой кисть. — Как жар будет гореть, и совсем дешево — за одно угощение!
— Обойдется! У нас своих чудес хватает, — выпроваживали мужики очередного лихоимца.
Может, только обновителям и не везло в Грибовщине. Остальным проходимцам было чем поживиться.
Как-то в Гуранах к Кастецкому Мирону зашел молодой и вертлявый полупанок из Белостока.
— Я Вацек, — представился он. — Мне нужна подвода до вечера. Дам пять злотых!
С полевыми работами Мирон как раз управился, конь стоял без дела, пять злотых на дороге не валяются.
— Можем договориться…
— Бочка какая-нибудь у тебя имеется? — бойко осведомился Вацек.
— Разве только кадка из-под огурцов, — полез пятерней в затылок Мирон. — Воняет, правда, еще и рассол не выливал, чтоб не рассохлась…
— Лишь бы не текла. Тащи! — энергично скомандовал гость.
Взвалили кадку на телегу и поехали. По пути Вацек начал расспрашивать Мирона про Полтораков клад, где он зарыт и не согласится ли Мирон за вознаграждение показать это место. Мирон уверял, что ничего об этом не знает, но Вацек не поверил.
Так они добрались до места.
В колодце у Острова набрали полную кадку воды. Полупанок вылил в нее бутылку сиропа, размешал веткой, горстью зачерпнул ядовито-малиновую жидкость, попробовал на язык и с отвращением выплеснул остатки назад.
— Гадость какая, фе!.. Ну ничего, будут лакать и такую! Поезжай к своей церкви!
Возле церковки повозку сразу обступила толпа.
— Пять грошей стакан! — объявил Вацек. — А ну, не сбиваться, как овцы! В очередь, в очередь!..
После трех заездов к Острову у Вацека сиропа не осталось, но люди все равно платили за воду и без сиропа.
В стороне от бойкой торговли колодезной водой развернул деятельность бродячий фотограф, друг Вацека. Он брал задаток, выписывал квитанцию со штампом несуществующей фирмы и щелкал затвором фотоаппарата, обещая снимки через неделю. К полудню «фотограф» внезапно сложил треногу, подошел к Вацеку и что-то ему шепнул. У того тоже отпала охота к торговле водой. Вытащив из кармана горсть монет, он объявил:
— Получай, хозяин, свою долю и мотай домой!
— Что так много! — опешил Мирон. — Мы ж договаривались…
— Ты заслужил. Хватай, когда дают!
Мирон отсчитал ровно пять злотых, остальное вернул Вацеку. Тот, пристально посмотрев на подвозчика, пожал плечами.
— Идиот!
Полупанки направились к церкви. Бесцеремонно растолкали старушек, добрались до главной иконы и на глазах молящихся спокойно стали набивать карманы бумажными купонами.
— Чего вытаращили бельма, дуры? Здесь все крадут! — еще больше поразил Вацек женщин богохульными словами. — Даже ваш этот Христос, — показал он на распятье, — брал бы, если бы ему руки к кресту гвоздями не приколотили!
Пока бабки обрели способность голосить, жулики уже были на улице. Поднялся переполох. Мужики вытащили из телег шворни, схватили дрючки и ринулись за ворами, но те скрылись в густом сосняке — только их и видели.
Случай этот был рядовым, и назавтра о нем уже никто не вспоминал.
Однако и после краж в распоряжении пророка оставались крупные суммы. С такими средствами Климович мог бы сделать много полезного для людей — построить школу, больницу, помочь бедным. Но от всего этого он был очень далек.
Если кто-либо из односельчан просил его одолжить денег на корову, потому что дети без молока сидят, или на коня, который сломал ногу, Альяш просителям отказывал.
— Сам думаю, где бы раздобыть. Строить надо столько всего! И колокола надо купить! Мои помощники колотят в било каждый день, как в имениях!
Его зятя отвезли в белостокскую больницу «удалять слепую кишку». Утром к Альяшу прибежала взволнованная дочь Ольга.