— Веди нас в землю обетованную!
— Саваоф Илья, сжалься над нами!
— Горе нам!..
— Только ты нас спасешь, ты у господа бога на примете!
— Доходит к богу твоя молитва, сам знаешь!
— Христос накормил всех людей хлебом и рыбой, и ты можешь нас накормить!
— Бери мою душу, бери мои руки и ноги, бери мои молитвы и делай со мной что хочешь, отсюда я не уйду-у! — завизжала, забилась в истерике женщина.
— Сколько шли к тебе, уж ты не гони нас, грешных! — навзрыд плакала вторая.
Истерически заплакали, зарыдали и другие женщины. Над взгорком поднялся такой плач, что рабочие позатыкали уши.
Альяш читал Библию, но это было очень давно. Бедный интеллект малограмотного мужика из забитого и глухого сельца тщетно старался найти в своей убогой памяти еще какую-нибудь подходящую притчу из Библии — и не мог. Не было и слов, чтобы разъяснить людям, куда же он собирается их вести и что показывать. И Альяш умолк. Старики с шапками в руках терпеливо смотрели ему в рот, а память Альяша словно уперлась в глухой забор — и ни с места. Наступила неловкая пауза.
Но за спиной была церковь, его опора, его детище, дело его жизни. Выручила она. Без всякого перехода, подождав, пока женщины утихнут, он сказал со вздохом:
— Нам нужно файные колокола повесить. Такие, чтобы их не заглушали кринковские. Чтобы даже в Городке их слышали, в Берестовице, Соколке… Один пудов на шестьдесят, остальные поменьше. Да вот майстры, холера их возьми, много просят. Шесть тысяч злотых за главный требуют! Кажу им: «Во всей Грибовщине коров не хватит на один ваш колокол!» Не соглашаются! А что им! Оба городские жулики, разве поймут они мужика?! И пронюхали же — из Перемышля, с Карпат, приперлись, заразы! Дурят мне голову: «Рису-у-ночки пустим по корпусам!..» А кому они нужны, кто их будет смотреть снизу-то? Наверх ради этого полезешь?! Нам — чтобы звонило хорошо!
— Ого-о! — удивился кто-то. — Шесть тысяч!
— Заломи-или паны! — посмелее сказал другой. — Не поскупились!
— Жалко им наших денег?!
— Дураков нашли!
Наступила разрядка. Люди почувствовали себя как на сельском сходе.
— Ничего, на колокола соберем! — Худой, желтолицый мужчина пригладил пятерней взлохмаченные волосы и дал беседе другое направление: — Когда мы покупали колокола для своей церкви, платили шесть злотых за кило, сто за пуд. А сколько будет за шестьдесят пудов? Так на так и выйдет!
— Не жалей денег, Илья, на такое дело, не жалей! — закричали в разных концах сборища. — Лишь бы файные колокола были! Пусть и рисуночки!
— Они на всех колоколах имеются! В беженцах, бывало, под Саратовом, залезем на колокольню, а там святой Георгий протыкает змея пикой! Глядим-глядим на диво, не наглядимся, аж страх берет! Святые слова написаны какие-то…
Кто-то даже вскочил в горячке на ноги и замахал длинными рукавами:
— А я вот что скажу! В рисуночке-то и вся сила! Иной раз нарисовано так, что колокол тебе каждый гром, каждую молнию, каждый мор на свиней или на коров от села отведет, пожар погасит, голод отгонит! Жалеть на такое?.. А на супрасльских так прямо и написано: «Как орел парит в небесной вышине, тако и звон колокола прогоняет громы и приносит милость божью». Сам читал! Скупиться на колокола — грех. Правду вам кажу!
Прокричав, видимо, впервые за свою жизнь такую длинную речь, смущенный человек снова упал на колени. Толпа заворчала. Что за сомнение? Кто же поскупится на такое дело? Да найдут, найдут они деньги, и не такие!..
— Только чтоб звонили как на небе! — высказала пожелание Пилипиха.
— Мастера теперь хорошие! — успокоил ее желтолицый. — Только дай в лапу, подмажь хорошенько!
— О-о! Теперь все могут сделать, лишь бы деньги!
— В прошлом году, когда мы хотели…
— А что вы думаете? — оборвал дебаты Альяш. — Придется отвалить этим ловкачам такой капитал. Не клепать же все время в это било, созывая людей на молебен или на сходку!
Обговорив так и этак с народом проблему колоколов, Альяш перешел к другому: