Возню с такими больными Альяш считал напрасной тратой времени. Дома его ждали братья Ковальские. — Стянут еще что-нибудь, можно ли городским верить?! На болоте парилось неворошенное сено. Буланчика давно пора напоить да увести с выгона — овода замучают! А тут все лезут и лезут в церковь новые паломники, и опять, как в каком-нибудь хлеву или в костеле, мужчины перемешались с женщинами, до того наполнили помещение, что клиросы шатаются, локтем не пошевелишь, не продохнешь от спертого воздуха.
И все будут лезть, пока он здесь. Эта серая, сермяжная, как бы присыпанная пеплом, толпа вытрет боками свежую побелку стен, обдерет краску на колоннах, повалит подсвечники, наделает на полу сальных пятен, наследит… Верно говорят: дай нашему брату часы, он сунет их за голенище и будет заводить тележным шкворнем.
Злость разобрала Альяша. «А ну вас всех к такой-то матери!..»
Не сказав ни слова никому, он резко повернулся, нырнул в алтарь, выбрался на улицу и пошел на выгон. Только теперь он вспомнил о рабочих и повернул домой, чтобы заняться неприятными для себя делами.
Если качество дерева, крепость свежесложенной стены, побелку и масляную краску Альяш определял на глаз или на ощупь, то сосчитать он мог только до десяти. Постепенно он приловчился справляться с подсчетами по-своему. Но это занятие отнимало уйму времени.
Братья Ковальские, как он и ожидал, не выдержали безделья и отправились обедать к Банадычихе. Альяш запер изнутри дверь на засов и вытащил кошелку с картофелем. Выложив на лавку семь картофелин, он из тряпок, лежавших на печи, достал мешочек с деньгами и около каждой картофелины положил по десятке.
«За что им такие деньги?! Четвертый день возятся, а что сделали?! Вырыли только ямы! Отдай им все, возьмут получку — и назавтра ищи их…»
Подумав так, Альяш отнял у каждого рабочего по два злотых, сунул их опять в мешочек и положил на печь. Бросив картофелины в кошелку, он сгреб деньги в карман и пошел на выгон. К рабочим решил заглянуть, когда опустеет погост.
Глава IV
В Ново-Белице один дядька летом 1952 г. объявил себя пророком и оповестил конец света. Многие новобельчане поверили.
В роковой день несколько сотен человек пошили себе льняные балахоны и с пением молитвы направились к Сожу, откуда должны были вознестись на небо.
Выйдя на окраину, пророк забрался на сарай, оттуда по крыше — на самый конек. Окружив постройку, богомольцы прокричали молитву громче, а ихний апостол в экстазе воздел руки к облакам, сделал несколько шагов и… полетел вниз. «Скорая помощь» доставила его в Гомель с переломом четырех ребер.
Летом 1972 г. я нашел в Ново-Белице некоторых участников этого случая. Потом разговаривал с пророком. К событиям двадцатилетней давности старый, хотя черствый и довольно умный на вид человек относится совершенно серьезно. Он даже высказал мысль, что вознесение на небо сейчас ему, конечно, удалось бы, только, холера, власти не разрешат собраться народу — милиция так и набежит.
ТЭКЛЯ НАХОДИТ ПРИСТАНИЩЕ
Когда прием неожиданно оборвался, большинство паломников сразу же потеряли к храму интерес, начали расходиться.
— Почему он ушел? — настороженно спрашивали друг друга оставшиеся.
— Сама не пойму… Только что был такой заботливый, говорил со всеми, чудеса творил…
— Я чуть от страха не умерла, как он нечистого из хлопца выгонял!
— У парня даже дым повалил из ушей, видали?
— В моей голове такой звон, такой звон был!..
— А я ничего не видала, ничего не слыхала! Как сказал он этак сделать, я изо всей силы сжалась, чтобы нечистая сила в меня не вошла!
— Может, Альяш обиделся на нас?!
— Да уж, наши доведут кого угодно!
— Диво что!..
Объяснение случившемуся было найдено, когда горемычная мать безрукого мальчика поразила всех открытием:
— Это все она, праздниковская блудница, чудотворную силу у него отняла. Вот он и разозлился! Истинный бог!
— А что, и верно!
— Ах, паршивая потаскуха, что наделала! На святого человека позарилась!