— Теперь… Теперь самый богатый… И у кого мало денег и он не может часто ездить в Татры или Закопане и в Криницу… будет иметь в своем доме горный воздух даже бедный, и он сможет дышать им даже в своей постели… Палочки Коха, которые… И вообще пан президент когда еще учился в гимназии, то для Польши…
Паненка после неловкой паузы расплакалась. Гость отечески привлек Ванду к себе, успокоил:
— Ну-ну, дитя, не плачь! Вижу, и ты очень любишь нашу Польшу?!
— А-ха-а!.. — расплакалась еще больше паненка.
— Это главное! Да будет над тобой благодать матери божьей Ченстоховской! Вот тебе! — Он вынул из кармана портмоне и протянул пятизлотовую монету. — На конфеты!
Зато глава союза осадников генерал Бербецкий был на высоте. Он вручил гостю символический ключ от города, приложил два пальца к конфедератке с серебряными зигзагами, щелкнул каблуками и голосом, хорошо натренированным долгой службой в царской, австрийской и кайзеровской армиях, проспиртованной глоткой с пафосом прокричал:
— Великий наш гражданин и уважаемый всеми пан президент! Докладываю, что польские рыцари клянутся тебе здесь, в крепости могущественного короля Стефана Батория, в бастионе цивилизации и западной культуры на диком востоке, не допустить никакого либерализма к коммуне. Никакие большевики, швабы и мировая плутократия не оттеснят нас с занятых позиций!!! А когда попытаются полезть, мы выхватим из ножен свои острые сабли и будем их рубить, как рубили под Псим Полем, Грюнвальдом, Берестечком, Веной и Варшавой!
— Ура-а! — с готовностью и молодым энтузиазмом закричали панычи и панночки, батальоны солдат, и этот крик тугой волной покатился по площади, окруженной со всех сторон высокими строениями церквей и костелов. Голуби в панике сорвались с магистрата, и от поднятой их крыльями волны воздуха заколыхались бело-красные полотнища, и корреспонденты поспешили занести в блокноты эту деталь как зримое свидетельство теплоты и сердечности гродненцев.
Затем купцы и фабриканты преподнесли в магистрате подарки дорогому гостю. Сделано было все деликатно: в толстых адресах президент с удовлетворением ощущал тяжесть металла и купюр и, не заглядывая в сафьяновые обложки, отдавал их секретарю.
Гостя и всех собравшихся больше всех позабавила делегация «местных русинских холопов». Бородатый мужичок в свитке с достоинством, неторопливо положил к ногам президента обвязанный бечевкой туго набитый мешочек, тяжело вздохнул и кротко изрек:
— Кесарево кесарю, пане президент!..
Потом крестьянка с печальными, как бы вобравшими в себя всю мудрость и все беды земли, глазами с поклоном подала гостю рушник сурового полотна (не будешь же тащить сюда все тюки!) и нараспев объявила:
— От наших нив и полей прими, пане, солнышком согретую, щедрыми росами омытую, руками молодух обласканную, ветерками овеянную версту такого полотна.
Все с самодовольством колонизаторов долго смеялись над словами бородатого аборигена — откуда он знает такие слова?! Поспорили, уточняя, на сколько верста больше километра. Затем перешли к следующей «импрезе» — мероприятию.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АЛЬЯША К НАГРАДЕ
Куратор народного образования как бы случайно проводил в кабинете старосты педсовет. Пана президента, конечно, попросили быть почетным председателем.
На повестке дня стояло два вопроса: по какой стороне улицы ходить в школу ученикам и допускать или не допускать на школьную елку еврейских детей.
После недолгих прений все пожелали выслушать мнение высокого гостя. Президент заявил, что Иисусово дерево растет для всех детей. По второму вопросу его мнение было таково:
— К порядку и послушанию, панове, надо приучать с детства. Пусть на занятия дети ходят по одному тротуару, а домой — по другому.
Биолог Ян Кохановский, независимый и строптивый, не без сарказма заметил, что дети — живая ртуть, их даже вся гродненская полиция не удержит в предложенных паном президентом рамках. Однако его голос потонул в хоре комплиментов гостю, и все с энтузиазмом одобрили мудрые предложения пана президента. На этом повестка дня была исчерпана, стали решать текущие дела.
Страстно влюбленный в природу, исходивший с гимназистами Принеманье вдоль и поперек, Ян Кохановский забил клетками со зверями все коридоры и школьный двор. Теперь он внес предложение — создать городской зоопарк.
Самолюбивому гостю не понравилась бестактность биолога при обсуждении маршрута детей, но нужно было играть роль бесстрастного государственного мужа, рассчитанную на прессу.