– Ну, наконец-то! – приветствовали меня, – Я уж думала, ночевать тут останешься!
– Неплохая мысль, – буркнула я, вспомнив удобный операционный стол, а если еще и подушку под голову положить…
– Не дури! – нахмурилась Лиса. – Я вижу, что ты устала, но у меня к тебе дело.
– Хорошо, – сдалась я без боя, тут же переключая внимание на пробегающую медсестру, – Лара, проследите за кислородом у пациента из двенадцатой, если что, сразу вызывайте меня.
– Да, Анна Дмитриевна, конечно, – кивнула медсестра, делая соответствующую пометку в органайзере.
– Лиса, – я повернулась к сердито сопящей подруге, – дай мне пятнадцать минут на душ, и сходим в кафе, есть хочу безбожно.
…В душном полутемном подвале расположились четверо. Один из них обнажен и надежно прикован к столбу посреди маленькой комнатки. Двое заплечных дел мастеров, здоровенные мужики без рубах, в полотняных штанах на голое тело, сноровисто орудовали бичами. Четвертый же, одетый в недешевый костюм и застегнутый на все пуговицы, юнец, чуть младше своего раба, застывшего у столба под градом ударов, сидел на низеньком табурете и спокойно наблюдал за экзекуцией, время от времени бросая короткие замечания палачам. И если у тех на лицах были безразличные маски людей занимающихся рутинной и надоедливо-привычной работой, то у хозяйского сынка в глазах сквозило неприкрытое садистское наслаждение. Он сделал палачам знак остановиться и, подойдя к своему рабу, весело поинтересовался
– Ну, так что, вор, кто был в твоих сообщниках? Расскажешь, или продолжать будем? – молчание раба вывело его из себя, он визгливо рявкнул, – Отвечай! Я приказываю!
Раб чуть шевельнулся и, не открывая глаз, разлепил спекшиеся сухие губы.
– Никого не было, – хрипло и едва слышно прошептал он, пребывая в состоянии безразличного оцепенения.
– Продолжайте! – заорал молодой хозяин, – До тех пор, пока все не расскажет!
– Господин, – почтительно подал голос один из палачей, – если продолжать дальше, он не выдержит, – и с некоторой долей сочувствия добавил, – надо дать ему отдохнуть, что ли. Парень на последнем издыхании.
– Продолжайте, я сказал! – все больше выходя из себя, заорал юнец.
– Воля ваша, – пожал плечами палач.
И снова раздался короткий, веселый посвист и полоска кожи ладно легла на израненную кровоточащую спину. Раб плотнее прижался всем телом к плохо оструганному столбу и еще крепче стиснул зубы. Только не закричать, билась в голове единственная мысль, взрываясь и распадаясь мириадами искр. Не кричать, он только этого и ждет! Стиснутые зубы, казалось, раскрошатся в пыль, но надо терпеть, за каждый стон сразу же добавляется по несколько лишних ударов. Балансируя где-то на грани сознания, уже почти не чувствуя боли, он открыл глаза и попытался сосредоточить взгляд на столбе перед собой, мысленно подсчитывая удары, чтоб не сойти с ума от боли, но глаза обманывали и все расплывалось, превращаясь в кровавый туман.
Глотая слезы боли и ненависти, градом катящиеся по лицу, смешивающиеся с потом и грязью, он надеялся только на одно – потерять сознание. Вот тогда можно будет отдохнуть, за гранью этой реальности нет ничего – ни боли, в которую, казалось, превратился каждый миллиметр тела, ни посвиста бичей, ни этой заносчивой брезгливой рожи молодого хозяина – ничего!
На своих палачей он, в общем-то, не обижался, прекрасно понимая, они так же не вольны в своих желаниях, как и он сам. Полоска бича легла чуть пониже ребер и по телу разлилась новая волна боли, но уже не снаружи, по коже, как было раньше, а внутри. Боль огненным вихрем расползлась по мозгу, притапливая сознание, но не гася до конца. «Опять все разбили», – отрешенно подумал он, чувствуя, как сознание, наконец-то, заливает красно-черная пелена, еще немножко и оно уйдет. Раб победно улыбнулся – он в очередной раз провел своих мучителей и не доставил им того удовольствия, какого они хотели. «Вот и все, господа хорошие!» – плавно скатываясь в небытие, отметил он. Желая, чтобы это было действительно все, раз и навсегда!…
В кафе, расположенном на одном из самых верхних уровней, почти не было посетителей. Никогда не перестану изумляться создателям этого маленького шедевра, помогающего межпланетным жителям станции не сойти с ума от недостатка разнообразия. Интерьер кафе по совету какого-то многоумного психолога выполнен в виде большого аквариума продолговатой овальной формы. Промежуток между основной стеной комнаты и стеклянной перегородкой заполнен голубой, красиво подсвеченной водой. Разноцветные яркие рыбы и другие представители водного мира лениво проплывали по всему периметру кафе, равнодушно скользя круглыми глазами по людям, сидящим за столиками по ту сторону толстого стекла. На дне плавно покачивались ярко зеленые, бурые и красные водоросли, среди которых лежали огромные раковины и стояли многоэтажные глиняные замки. У нашего столика на дне аквариума стоял огромный кованый сундук под старину с откинутой крышкой, в его чреве переливались разными цветами стекляшки, имитирующие драгоценные камни и свешивалась нитка мелкого жемчуга. Может психолог и прав, но уж лучше бы была поляна с небом, травой и каким-то намеком на погоду.