Ничего мне не сделают, но мне интересно. Любопытство многих погубило, это я понимаю, но ощущая себя более-менее в безопасности, решаю удовлетворить эту маленькую страстишку и шагаю к кабинету первого секретаря.
Подъяков Иван Сергеевич, Первый секретарь городского комитета КПСС, написано на двери. Ну ладно, уважаемый И.С., посмотрим, чего тебе надобно. Я тяну на себя дверь и захожу в просторную приёмную, на удивление совершенно пустую. Даже секретарши нет.
Хм… я на мгновение зависаю перед дверью в кабинет, а потом уверенно стучу и тут же открываю дверь.
Подъяков Иван Сергеевич.
— Разрешите?
Не понял… Немая сцена. Я не ошибся случайно? За столом первого секретаря сидит Ефим Прохорович Захарьин, а у длинного приставного стола — Ирина Викторовна Новицкая.
— А, — кивает товарищ Ефим, — заходи, Егор, гостем будешь.
Он удовлетворённо откидывается в кресле и так, как умели только персонажи Олега Табакова, улыбается. В этой улыбке торжество, восторг, превосходство и заискивание, всё вместе, одновременно, целая симфония эмоций и смыслов. Глаза горят, волосы топорщатся.
— Здравствуйте, товарищи, — с улыбкой произношу я и смотрю на Ирину.
Она тоже в хорошем настроении и тоже улыбается.
— Привет, — бросает она мне и показывает на стул напротив себя. — Долго же ты шёл.
— А где Иван Сергеевич? — называю я имя первого секретаря.
— Он, — отвечает Ирина уже не первый секретарь горкома. Он теперь второй секретарь обкома.
Ого! Вон оно что. Один ушёл и теперь пошёл сдвиг по всей цепи. Путь к вершине долог и непрост. Зато очень приятно оказываться там, куда стремился.
— Неужели?! — радостно восклицаю я. — Ефим Прохорович! Вот это событие! Я вас от души поздравляю. Но и не только вас, а весь наш замечательный город. Ведь теперь с таким руководством нас ждут тектонические сдвиги! Полагаю, концепцию социализма в отдельно взятой стране нужно доработать до коммунизма в отдельно взятом городе.
— Спасибо, мой дорогой, — улыбка Ефима становится ещё шире и добрее. Твой небольшой вклад в этом деле тоже имеется.
Небольшой? Ах ты ж бюрократ неблагодарный. Если бы не я, ты ещё сто лет ждал бы подобной возможности и, вполне возможно, никогда её не дождался.
— Да что вы, какой там вклад, я к этому делу не примазываюсь. Это всё исключительно ваша заслуга. Да, честно говоря, если бы вы за меня словечко не замолвили, у меня бы в Москве ничего, наверное и не выгорело. Так что, это вам спасибо, за то что вы есть.
— Хороший парень, умный, — смеётся Табаков-Захарьин, — и хитрый!
Он театрально выделяет слово «хитрый» и разражается кудахтающим смехом.
— Ну что, уважаемые товарищи, — заявляю я, — у меня тост родился. Я человек непьющий, так что скажу без спиртного. Поздравляю дорогого нашего Ефима Прохоровича и желаю ему продолжения стремительного карьерного взлёта. Будьте нашей звездой и светилом, не забывая, впрочем, отбрасывать на нас достаточное количество тепла и света. Поднимаю бокал за всех нас и с удовлетворением, как принято говорить в высших эшелонах, с удовлетворением хочу отметить, что счастлив находиться среди вас. Потому что мы что?
Они молчат, дожидаясь, пока я сам отвечу на вопрос.
— Потому что мы, — отвечаю я, — банда!
— У-у-у! — совсем не по-советски кричит Новицкая и я вспоминаю звуки, что она издавала в собственной спальне.
Надо это повторить в ближайшее время.
— Ну, а раз мы банда, — продолжаю я, — и находимся сейчас в состоянии эйфории, то воспользовавшись этим благоприятным стечением обстоятельств, хочу обратиться с просьбой.
— К кому? — хмурится товарищ Ефим.
— Ко всем, кого может касаться, — отвечаю я канцелярским штампом британского делопроизводства. — У меня после травмы амнезия. Память восстанавливается, но медленно. Дайте, пожалуйста, распоряжение в гороно, чтобы мне в аттестат оценки по текущим поставили.
— А справка про амнезию есть? — очень серьёзно спрашивает новый первый секретарь.
— Есть, конечно, официальная справка с печатью медучреждения и подписью врача.
— Принеси мне справку и я решу вопрос. Ещё личные просьбы имеются?
Пока нет.
— Если нет, тогда рассказывай про поездку. Да смотри, во всех подробностях!
Я рассказываю.
— Ну что же, молодец, Егор, — серьёзно и значительно выносит вердикт Ефим. — Единственное, что меня немного огорчило, это то, что ты не пришёл ко мне, а решил действовать через голову.