А когда устал я тосковать и ждать, Вдруг я повстречал в Багдаде старика, И поведали мне ветхие уста: Правду ты найдешь лишь на родной земле.
Бога не найти в мечетях и церквах; Лишь в душе людской, алкающей добра, Правда и аллах; все прочее - мечта. Старый суфий мне путь верный указал.
***
О, Господи, все вышли из народа - От академика до счетовода. Артистам, композиторам, поэтам Всегда приятно говорить об этом.
О, Господи, спасибо, что не надо Мне из народа выходить куда-то. Песчинка я под ширью небосвода, Я ничего не значу без народа.
О, Господи, все из народа вышли, - Я потому на свете и не лишний, Что с ним меня связали воедино И песнь моя, и радость, и кручина.
***
Во мне оживают, как песенный стих, Родимые души сошедших в могилу. И голос живущих, даруя мне силу, Сливается с голосом песен моих.
И, словно пронизанный током багрец, Струится грядущего дня озаренье, И слышу я в собственном сердцебиенье Биенье ещё не рожденных сердец.
*
Перестань ты плакать, перестань – Ничего словами не вернешь. Выйду на мороз в такую рань Или поздноту – не разберешь.
Эх, моя дороженька бела. Ничего понять мне не дано. До дверей меня ты провела, В спину мне теперь глядишь в окно.
Холодок стекла приятен лбу. Смотришь ты на жалкий мой побег. Жаловаться можно на судьбу Так же как на этот белый снег.
Буду я и падать и скользить – Ведь под снегом самый скользкий лед. Но нельзя из жалости любить – Это только прошлое сотрет.
У любви есть звездные часы, А других, наверно, вовсе нет. И твое созвездие Весы Шлет мне свой прощальный, слабый свет.
ЭЛЕГИЯ
Андрею Тарковскому
Нас всё-таки, Андрей, загнали, обложили, И слышится вокруг какой-то волчий вой. Я в комнате своей сижу, как в яме Жилин, И холод этих стен я чувствую спиной.
Хоть можно выйти в дверь, минуя шкаф плечистый, Но долгих взглядов вслед мне всё ж не миновать. И пусть всегда мне мстят врачи и карьеристы За то, что на лице трагичности печать.
Мой дом в горах спалён. Хоть там я не был признан, Всё ж ненависть невежд шла по моим следам. И мне кричали вслед, мол, где твоя отчизна, Ты, горец, что несёшь ты русским небесам?
Но всем клеветникам Пегаса не стреножить. Над ямой роковой крылатый конь взлетит! Как вам не надоест ему ловушки множить, Чем так пугает вас шум крыльев, стук копыт?
И крона жизни вдруг внезапно увядает, Когда разрушат ствол древесные жуки. Изменишь только звук, который вам мешает, И сразу же трухой становятся стихи.
Совет мне подают: – Ты не беги потравы, А слейся с ней – придёшь к покою и добру. Спасибо за совет, но всё ж, хотя вы правы, Я лиру протянул навстречу топору.
Иные шепчут мне: - Всё это продаётся. Что ломишься ты в дверь, открыть её легко – Ткни золотым ключом, она и отопрется, И прошмыгни туда… Пойдёшь так далеко!
Короткий список дел заменит жизни повесть, И выгодная мысль не породит стыда. Всё может быть и так… Но неужели совесть Лишь только рудимент, отмерший без следа?
Да, знаю, жизнь – борьба. Победами итожить Положено судьбу, и этот путь не нов. Но верю я, Андрей, я сердцем верю всё же – Жизнь наша для любви, для праведных трудов.
Я падал, как Сизиф, в отчаяния бездну. Но вопреки всему я разводил сады, И вот они цветут красой небесполезной – Ещё придёт пора и принесёт плоды.
Андрей, так пусть же страх не управляет нами, И мы дойдём туда, где молнии хребта Бегут за горизонт, где вечными снегами Просвечены насквозь лазурь и высота.