— Я ведь строго-настрого запретила тебе входить в мою комнату,
— Мне просто хотелось узнать, как скоро ты будешь готова к выходу.
Он частично отвернулся, чтобы скрыть свое очевидное желание.
«Не брать же ее силой, — молнией пронеслось голове. — Нельзя! Иначе потеряю навсегда». Ивсе же Девлин хотел ее так сильно, что ему казалось, он умрет, если не овладеет ею.
— Теперь вижу, ты еще долго прокопаешься.
— Чем быстрее ты уйдешь, тем скорее я закончу свои приготовления.
— Я подожду внизу. — Голос звучал резко и отрывисто.
Стараясь больше не смотреть на нее, Джереми покинул комнату. Ожидание в передней казалось бесконечным, хотя в действительности Мередит настолько разволновалась, что почти моментально выскочила из ванной, вытерлась и оделась с невероятной поспешностью. Словом, ее туалет оказался завершен в рекордно короткий срок. Сжимая веер, как спасительную соломинку, она спустилась по лестнице.
Джереми, сидевший в кресле, вскочил на ноги, увидев ее, и гневно нахмурился.
— Что за дьявол?! Почему ты напялила это? — Он презрительно указал на закрытое черное платье.
— Потому что я в трауре.
— Нет! Я запрещаю. Ты уже оставила траур. Одному Богу известно, с чего ты решила вернуться к своему вороньему наряду, но будь я проклят, если позволю тебе появиться в нем на людях.
— Я буду только в этом платье, — горячо возразила она.
— Черта с два! Ты переоденешься, даже если придется оттащить тебя наверх и одеть самому. — Итак, что ты выбираешь?
На мгновение Мередит уставилась на него, застыв неподвижно. Он резко схватил ее за руку и потащил наверх, рявкнув, чтобы пришла служанка. Ей пришлось подчиниться. Сегодня легко было представить Девлина, делающего с ней что-то дурное, даже убивающего ее. В нем присутствовало нечто дикое и едва контролируемое. Мередит не удивилась бы, если бы он придушил ее прямо на глазах у гостей.
— Хорошо, я переоденусь, — наконец выдохнула она. Его пальцы расслабились, и ей удалось вырваться. Он снова быстро схватил ее руку. — Я же сказала, что переоденусь.
Джереми не улыбнулся, но его губы слегка раздвинулись, обнажая кончики зубов, напоминая ей волчий оскал.
— Не могу позволить тебе уйти в комнату и запереться — ты откажешься выйти. Я останусь с тобой.
— Я бы не… — попыталась она протестовать.
— Я не могу доверять тебе, — резко ответил Девлин и подтолкнул ее комнату.
Отпустив руку жены, он подошел к гардеробу и порылся в одежде, отыскивая яркое изумрудно-зеленое атласное платье с восточной вышивкой и бледно-зеленым подъюбником. Джереми швырнул наряд на кровать как раз в тот момент, когда Бетси вбежала в комнату с расширенными от любопытства глазами.
— Моя жена решила переодеться. Она наденет вот это… И прическу тоже переделать. Хочу, чтобы ее волосы ты уложила, — он ткнул пальцем в грудь служанки, — как в день свадьбы.
— Слушаюсь, сэр.
Бетси немедленно приступила к расстегиванию пуговиц на платье Мередит. Та стояла неподвижно и прямо, словно манекен, отказываясь взглянуть на мужа. Как это унизительно — одеваться перед ним. И все же она не могла сдержать трепет желания при мысли, что он смотрит на нее.
Остаться здесь — явная ошибка, но Девлин полно слишком поздно, понял это. Нужно было поверить что она переодевается, но его явно занесло. Теперь он вынужден мучиться, наблюдая, как Мередит раздевается до сорочки и нижних юбок. Сбросив платье, она села перед зеркалом, и Бетси по-новому уложила ее волосы. Затем служанка осторожно опустила ярко-зеленое платье через голову Мередит, расправила кринолин и драпировку, застегнула тугой корсаж. Этот наряд сидел на Мередит, словно вторая кожа. Женственный, но без лишних финтифлюшек, он блестел на фоне бледной кожи, делая ее глаза искрящимися и абсолютно зелеными. Она выглядела ярко, неотразимо и невыносимо желанно. Джереми облизал губы. В нем пульсировала страсть. Он стиснул руки, чтобы сдержать в них дрожь. Когда Девлин заговорил, его голос звучал жестко.
— Ты готова? Мы уже опаздываем.
Бетси застегнула жемчужное ожерелье вокруг шеи Мередит и в качестве заключительного штриха добавила маленькую бархатную шляпку с бледно-зеленой кокардой. Она придавала Мередит дерзкий и соблазнительный вид.
Девлин отступил в сторону, чтобы пропустить ее в дверь, и она надменно поплыла мимо него. Он уловил слабый аромат женского тела и закрыл на мгновение глаза: «Это будет очень долгая ночь, — мелькнуло в его сознании. — Я буду с изысканным наслаждением наблюдать за Мередит и держать ее в своих объятиях во время танца… Только бы не взорваться еще до того, как закончится ночь…» Джереми последовал за ней вниз по лестнице.
В течение короткого плавания до «Четырех Дубов» они сидели в полнейшем молчании. Джереми пьянил ее запах и вид. Он не мог говорить. Мередит старательно отводила глаза, хотя чувствовала на себе его пристальный взгляд. Девлин пребывал в ярости — и она боялась его. А еще он был потрясающе красив в этом золотом атласе. Черные бриджи плотно облегали мускулистые бедра, а икры вздувались под тонкими белыми чулками. Мередит украдкой взглянула на его большие руки, лежащие на коленях. Один лишь вид их пронизывал ее стрелой желания. Она помнила, эти ладони накрывали грудь, мозолистыми пальцами потирая соски. Еще Мередит помнила эти руки в другом месте. Эта мысль вызвала там знакомую влажность. Она сглотнула набежавшую слюну и закусила губы.
Когда показалась пристань «Четырех дубов», , это оказалось для нее самым настоящим спасением. Мередит выбралась из лодки, подав Девлину лишь кончики пальцев. Его рука скользнула вниз, твердо сжав ее ладонь, и даже сквозь перчатку его прикосновение показалось обжигающим.
Они обошли дом, чтобы войти с парадного крыльца. Алтея тепло приветствовала их, как и ее жених, но от остальных членов семейства Уитни исходила явная холодность.
Алтея тут же шепнула Мередит, что она выглядит абсолютно очаровательно, и указала на Галена, который ошарашенно смотрел на вошедшую пару Девлинов. Она взяла руку мужа и шагнула в гостиную, с удовольствием отметив, что все с таким же изумлением, как и кузен, уставились на нее. Мередит украдкой посмотрелась в зеркало: не хотелось, но пришлось признаться самой себе: «Я… Я выгляжу… Ну, в общем, поразительно». В ней присутствовало что-то иное, новое, какая-то живость, сияние, озаряющее внешность. В прошлом ее сдержанность сводила достоинства лица и фигуры до незначительности. Теперь Мередит прекрасно понимала это.
Опал Гамильтон метнула на нее злобный взгляд, и она чуть не захихикала. Без сомнения, та не ожидала, что какая-то женщина может затмить ее, особенно такая дурнушка, как Мередит Уитни — нет, ныне Девлин. Она остановилась, чтобы поздороваться с подругой, и Джереми, отпустив ее руку, присоединился к группе лошадников. Мередит проследила за ним глазами.
«Эта важная перемена во мне, — подумала она, следствие того, я теперь Девлин, а не Уитни. Лишь благодаря Джереми я стала такой. Его пылкая любовь дала мне уверенность в себе, научила показывать свою внешность в полном блеске, подарила способность разговаривать, не краснея и не чувствуя себя круглой дурой. И все это благодаря моему мужу, Джереми Девлину».
В течение вечера Мередит непринужденно болтала, удивив нескольких женщин, считавших ее косноязычной. Двигаясь от одной группы гостей к другой, она ощущала на себе взгляд мужа, даже во время ужина, где карточки с указаниями мест разделили семейные пары для разнообразия, глаза Девлина неотступно перемещались за ней. Однажды Мередит повернулась, чтобы посмотреть на него, но быстро отвела взгляд: Джереми смотрел так, что у нее сразу же перехватило дыхание. Это казалось почти страшным.
После обильной трапезы начались танцы. Девлин повел Мередит в бальную залу, не обращая внимания на ее протесты по поводу того, что неприлично танцевать в трауре. Чувствуя себя свободнее и увереннее, она неожиданно обнаружила, как, оказывается, приятно и весело двигаться в такт музыке, следуя за умелой и твердой рукой мужа. Когда танец закончился, Мередит ослепительно улыбнулась Джереми, от чего у него сразу подогнулись колени, и вышла к столу с напитками. Взяв стакан вина, она повернулась и чуть не налетела на Галена, который улыбнулся ей тонкими губами.