Однако, воспрянув духом, Джек сказал себе, что тут ничего не поделаешь. Поскольку это непорочное видение — его будущая жена, его подруга, мать его детей. Он представил дом, в котором они будут жить. Дом с садом, с детским спортивным комплексом на заднем дворе, с тремя круглоголовыми ребятишками, бегающими наперегонки по изумрудному газону. Он улыбнулся, представив, как они будут делать этих детей. Он представлял эти ночи, проникнутые чувственностью и участием друг к другу, ее струящуюся ночную рубашку, ее длинные волосы, каскадом льющиеся ему на грудь.
Он также видел, приближаясь к дому, Молли, высунувшуюся из окна своей спальни. Слезая с мотоцикла, он заметил, что ее лицо то высовывается из окна, то уходит вглубь. Он смутно видел позади нее мужское лицо, чуть выше и чуть левее.
Молли помахала Джеку:
— Люсинда оставила сообщение.
— Спасибо.
Он наблюдал за ней. Она едва заметно улыбалась, уголки ее губ чуть приподнялись, словно она слушала анекдот, зная, что самое интересное ждет ее в конце.
Она закрыла глаза.
— Молли!
Она резко открыла глаза.
— Да?
— Люсинда что-нибудь сказала о конференции?
Молли закрыла глаза.
— Нет. О… О… О…
Она зарычала, обнажив свои маленькие зубы, затем застонала и бессильно упала на подоконник. Позади нее выдвинулось мужское лицо. Оно было мясистым и потным. Это лицо, как заметил Джек, принадлежало работнику компании «Федерал экспресс». Курьеру. Мужчина положил свою голову рядом с головой Молли.
— О, привет! — крикнул он Джеку. Джек помахал ему, ни слова не говоря.
На следующее утро Молли уже ни свет ни заря вышла в сад. Джек наблюдал за ней из окна. На ней был свободного покроя сарафан цвета фуксии, доходящий до середины голени. Когда она наклонилась, чтобы изучить какой-то цветок, позвонки на ее спине вылезли, делая се похожей на маленького изящного динозавра. Руки ее были розовыми от загара, губы были приоткрыты — результат предельной концентрации. Она выискивала розы с увядшими соцветиями и осыпала газон засохшими лепестками. Темные волосы ее казались иссиня-черными в утреннем свете. Она была босиком, и к ступням ее прилипла влажная трава. Платье ее задралось, обнажив полные ноги. Солнце падало на ее маленькие груди, и губы Джека мысленно скользили по их контурам. Ощутимое тепло ее тела сдавливало ему грудь, а глаза ее звали погрузиться в нее.
И, словно угадав его мысли, Молли внезапно повернулась и подняла голову. Он спрятался за занавеску. И по тому, как она жмурилась от солнца, он мог сказать, что она его не видит. И тогда по ее улыбке Джек понял, что, хотя она его и не увидела, она знает, что он за ней наблюдает. Она вернулась к процессу обезглавливания роз.
— Хотите знать, что я думаю? — сказала Примроуз, которая лежала на спине на его кровати, обрабатывая ногти пилочкой. Он решил отказаться от Эльфии. Его вокабулярий оказался неадекватным.
— Вообще-то нет.
Джек прошел мимо нее и, сгорбившись, уселся за компьютер.
— Я думаю, что она очень храбрая, если решилась поселиться здесь, завести тебя и не поддаться желаниям.
Гай поднял голову, отвлекшись от отжиманий из положения стоя на коленях.
— Я бы сказал: трахни ее по-быстрому и покончи с этим.
— Ни в коем случае.
— Брось, приятель, никто не узнает.
— Я буду знать.
— О, да кому какое дело, — сказала Примроуз. — Сделай это и выбрось ее из головы.
— Да нет ничего в моей голове. Просто она мена шокирует.
— Да, у тебя слово «шок» на лбу написано.
Джек оглянулся:
— Почему ты говоришь как лондонская оборванка? Ты же аристократка, Примроуз.
Примроуз вскинула руки:
— Не вини нас. Твой словесный портрет очень расплывчатый.
Джек глубоко вздохнул, занес пальцы над клавиатурой и снова углубился в работу.
Примроуз шептала у настойчивых губ Гая:
— Не надо, давай, не надо…
Джек подался вперед и ударил пальцами по клавиатуре.
— О, я больше не могу!
Примроуз подскочила:
— Что?
— Да разве тебя от этого не тошнит? Давай жалуйся. Посмотри правде в лицо. Он дерьмо. Брось его, и дело с концом.
Примроуз схватилась за грудь:
— Но я люблю его!
— Он обращается с тобой как с грязью.
— Да, но в глубине души он меня любит.
— Любит?
Гай оторвал взгляд от спортивной страницы газеты, которую читал, пристроив ее у Примроуз на плече. Он пожал плечами:
— Конечно.
— Гай! — всхлипнула Примроуз.
— Я бы хотел, чтобы ты поместил меня в современность, где они отдаются легко и просто. Мне все это начинает надоедать. — Гай вернулся к чтению.