Вершинные люди

***

Мы и в десятом классе сели за одну парту, и в выпускном тоже. Только теперь наш класс занимал комнату на втором этаже двухэтажного корпуса, угловую со стороны запада. И сели мы в левый ряд на третьей от учительского стола парте: Рая от окна, а я с краю.

Как-то на уроке географии, самом неинтересном для нас, она толкнула меня в бок и с воодушевлением показала какую-то брошюрку.

— Смотри, что у меня есть.

Я взяла книжицу. Это оказался сборник стихов "Преданность" Владимира Фирсова, выпущенный в библиотеке "Огонек" издательством "Правда". На титуле имелась дарственная надпись, из которой явствовало, что сборник подарен Раисе неким Леонидом Замримухой в подтверждение его нежных чувств к ней.

Я перелистнула несколько страниц и прочитала:

Прохладный запах розовой сирени
Уводит в мир, далекий от стихов...
Я прислонюсь
К теплу твоих коленей
И не проснусь
До первых петухов.
Мир соловью с его страдой весенней,
Мир тишине полей и городов!
Твои колени
Пахнут свежим сеном
И первым медом полевых цветов.
Вот видишь, вновь заговорил стихами,
Не потому, что соловей поет:
Ты вся Весна,
Ты вся — мое дыханье,
Тепло мое, желание мое!
Вот и рассвет, просторы оглашая,
Зовет меня, приблизившись к мечте,
Писать
Стихи, с волненьем посвящая
Твоей высокой русской красоте.

Меня словно током пробило, оторваться от этих стихов я уже не могла и попросила Раю дать мне брошюрку домой хотя бы на один вечер.

— Зачем? — удивилась она.

— Перепишу себе понравившиеся, — пояснила я. — Классные стихи! — я до конца дня не выпускала брошюрку из рук, вчитываясь в нее на переменках и в паузах на уроках.

К тому моменту я давно открыла для себя волшебный мир поэзии и, кроме авторов и стихотворений из школьных хрестоматий, знала Есенина, навеки напоминавшего мне встречу с Сашей Косожидом; пыталась выучить на память "Евгения Онегина", после чего чуть жива осталась; прочитала много из Шекспира и других поэтов. Специально поэзию я не собирала и не пыталась расширить свои познания в ней, но то, что попадалось, проглатывала, умея оценить по достоинству, и записывала в отдельную тетрадку.

Там уже было такое, например, стихотворение Марии Петровых:

Ты отнял у меня и свет и воздух,
И хочешь знать — где силы я беру,
Чтобы дышать, чтоб видеть небо в звездах,
Чтоб за работу браться поутру.
Ну что же, я тебе отвечу, милый?
Растоптанные заживо сердца
Отчаянье вдруг наполняет силой,
Отчаянье без края, без конца.

— Понравилось? — спросила Рая на последней переменке, когда мы все уже были уставшими за целый день.

— Как же такое может не понравиться? — и я, вмиг окруженная подругами и девчонками из младших классов, прочитала вслух стихотворение, которое как раз было у меня перед глазами:

Описать не берусь
Я земли моей давнее горе.
Полоненная Русь —
Половецкая сабля на горле,
Соловьиная боль,
Перебитая песня баяна.
Я иду за тобой,
За слезами твоих полонянок.
Все как будто во мне —
И горящие хаты, и слезы,
И в родной стороне
Заглянувшие в душу березы...
Что могу я, когда
На руках моих тяжкие цепи!
Русь!
Беру навсегда
Твои реки, и белые степи,
И лесные края,
И неяркий огонь горицвета.
Я беру соловья,
Не допевшего гимна рассвету.
Русь!
Великая боль
Мне скрутила тяжелые руки.
Я сливаюсь с тобой,
Принимаю несметные муки.
Сколько бед за спиной,
Что сумел я с тобою осилить!
Русь!
Ты стала страной,
Стала вечно великой Россией.
И на все времена
У тебя неизменно богатство —
Ты безмерно сильна
Правотой бескорыстного братства.
Вот такие дела,
Понимаете, добрые люди!..
Русь под игом была.
Но Россия под игом
Не будет!

Вот так получилось, что Владимир Иванович Фирсов стал одним из моих воспитателей. С той поры я следила за его творческими успехами, собирала сборники стихов, знала не только поэзию, но и мировоззрение, гражданские убеждения, круг друзей и единомышленников, их дела и борьбу с оппонентами. А однажды разыскала номер телефона и позвонила ему. Впрочем, это было гораздо позже.

Этот сборник... волнующие стихи о любви и гражданственности, об ответственности перед Родиной за свои дела и поступки, читаемые украдкой на уроках... Вроде незначительное событие, да? Но на самом деле оно окрасило мою юность разноцветием вдохновений, обогатило мудростью классики, выработало литературный вкус, наполнило творческим огоньком, взлетом в интеллектуальные выси, стремлением к совершенству: не только знать, а знать досконально; не только читать, а читать лучшее. А сколько следствий оно имело!