– Ложь! Наглая, грязная ложь!
– Ты говоришь, что ложь, а я – что правда, – возразила она, чуть повысив голос. – И что теперь? Устроим суд чести, как у вас принято тут? Будем биться насмерть, кто выживет – тот и прав?
Купец побледнел:
– Так ты же киморт…
– Так и ты выбери киморта себе в защитники, уважаемый, – негромко посоветовал Сидше. – Если найдётся такой, разумеется.
– Ы-ы… А-а… – Шум нарастал, и купец вращал глазами, не в силах выдавить из себя ничего осмысленного. – Свидетель! Пусть придёт свидетель!
«Какой ещё свидетель? – промелькнуло в голове у Фог. – Какой-нибудь его помощник? Или человек Радхаба?»
Но тут боковые двери, из которых прежде вышел лорга, распахнулись, и на пороге появился высокий мужчина, крепко сбитый, с массивным квадратным подбородком, седовласый, но с лицом без признаков возраста. Облачён он был в тёмно-красную хисту почти до пят и чёрную рубаху, а из-под подола торчали загнутые мыски туфель. Черты его выглядели смутно знакомыми, а стоило ему ступить на свет – и всё прояснилось.
«Он из Шимры, – осознала Фогарта, холодея. – Я его в цехе видела иногда, издали… И не его ли Сидше упоминал, когда говорил про сообщников Дуэсы?»
– Я Ниаллан Хан-мар, – сказал он, подходя ближе. Имя его указывало на более высокое происхождение, чем у Фог – из семьи потомственного чиновника или воина, а лицо было добрым и немного усталым. – Я киморт. В цехе я занимаюсь заказами от иноземцев и потому часто бываю и на севере, и на юге… И не знаю, честно признаться, в чём суть дела, но одно могу утверждать точно: Фогарта Сой-рон – никакой не киморт. Она лишь нахальная девчонка, сбежавшая, не закончив обучения. Гордыня – её второе имя, хитростью и подлостью она ускользнула из Шимры от опеки цеха. И, будь я на вашем месте, то не поверил бы ни единому её слову… И вот ещё. Если лорга Захаир в мудрости своей признает эту девчонку виновной в буйстве, причинении ущерба и оскорблениях, я бы попросил проявить милосердие и позволить мне забрать её обратно в Шимру.
Фог слушала его – и земля уходила у неё из-под ног, а мир дрожал, точно готовый рухнуть в любой момент.
«И что теперь?»
А лорга – его-то появление киморта ничуть не удивило – обернулся к ней и с тем же живым любопытством спросил:
– Это правда? Если так, то и впрямь я должен буду выслать тебя в Ишмират, Фогарта Сой-рон. А что до убытков уважаемого Дургена, то, думаю, цех Шимры их охотно возместит.
– Для цеха выделить сундук или два золота не составит никакого труда, – подтвердил Ниаллан, и его хрипловатый, точно надтреснутый голос звучал издевательски. – Или же, если почтенный Дурген, сын Иргена, будет настаивать, эта ученица сама исправит нанесённый ею ущерб. В конце концов, нет ничего дурного в том, чтобы отработать провинность, а юным девам подобает смирение.
Дышать резко стало труднее – совсем как тогда, в Кашиме, в лавке у работорговца. Морт сгустилась настолько, что фитили у свечей начали потрескивать, а пламя сделалось меньше и ярче. В глазах у Фог потемнело, и казалось, что ещё мгновение, и бурлящая сила вырвется наружу, сметая всё на своём пути, как поток в горах по весне – и вековые деревья, и древние города, и…
– Тише, – выдохнул Сидше еле слышно, склонившись к ней. Осторожно прикоснулся к виску, отвёл за ухо непослушный золотисто-рыжий локон – нежно, очень нежно. – Он же того и хочет, затем и злит тебя. В пустыне говорят: кто с ветром бранится, тот ответа не дождётся… Но ветер всё-таки отвечает – как пожелает и когда пожелает.
Его дыхание ласкало мочку уха, как невесомые поцелуи, и оттого тело на мгновение охватила дрожь. Но – на удивление – в голове прояснилось, и гнев отступил.
«Нападать бездумно нельзя, – осознала она, мысленно повторив всё сказанное. – Только не сейчас, если только я хочу понять, как этот напыщенный тхарг в красном связан с Дуэсой и имеет ли он отношение к работорговле кимортами».
При мысли о том, что может быть замешан кто-то из цеха – и не один, не двое даже – стало не по себе.
– В Шимру я не вернусь, – громко и ясно произнесла Фогарта, повернувшись к Ниаллану. Сконцентрированную морт она держала наготове, но теперь не для атаки, а для защиты. – Алаойш Та-ци научил меня всему, что требовалось… Важное и неважное он научил отделять тоже. Не закрывать глаза, когда видишь зло; не отступаться от дела, которое необходимо завершить. У Радхаба не случайно оказалось сразу два раба-киморта, и я найду тех, кто за ним стоит.
У Ниаллана ни одна чёрточка не дрогнула, точно вести о кимортах в рабстве были ему не в новинку.