– Я не ошибся.
– …значит, дела ещё хуже, чем я думал, – продолжил Телор – и бровью не повёл. – И у того, кто всё это затеял, кто стравливает наместников юга и востока, чтобы отвлечь внимание от рудника, есть свой киморт. Возможно, что и не один.
– Или эстра, – качнул головой Алар.
Телор улыбнулся ему – как показалось со стороны, немного виновато.
– Ты не суди по себе. Те эстры, кого я встречал, едва могли защитить себя от стаи диких зверей. Куда им колебать земные недра? Нет, здесь нужен киморт в расцвете сил, может, и не один, – качнул он головой. – И как я это проглядел…
– Ну, немудрено, – заметила Тайра, ни к кому не обращаясь. Закинула в рот последний кусочек лепёшки, облизнула кончики пальцев, стрельнула взглядом искоса. – Если сидеть у себя в городе за высокой стеной. Землю-то не глазами, а ногами разглядывают: кто дальше ходит, тот больше видит.
Телор на удивление ничуть не обиделся – рассмеялся даже:
– Твоя правда. Спасибо за науку. А чтоб закрепить урок – пойду, пожалуй, прогуляюсь по городу. Ногами. Осмотрюсь, так сказать… Алар, идёшь? Рейна?
«Будто у меня выбор есть».
По коже отчего-то прокатился холодок, как в предчувствии сильных перемен – или перелома.
Ульменгарм оказался большим – вдесятеро больше любого другого встреченного города – и разнообразным. Квартал у южных ворот был самым шумным, суматошным и, пожалуй, недружелюбным. Здесь располагался крупнейший рынок в столице: запутанные торговые ряды на площади, многочисленные лавки в ближайших переулках… В любом закутке, на всяком свободном пятачке непременно появлялась или телега, с которой сбывали товар бродячие торговцы, или горластый лоточник с коробом за плечами. За утро Алар успел насчитать три незнакомых табора кьярчи; у всех были одинаковые повадки, только цвета повозок и рубах отличались.
Чуть дальше виднелись чёрно-красные крыши – небогатые дома, по местным меркам, конечно, потому что в той же Бере два этажа и выше могли себе позволить только очень состоятельные горожане. А стоило пройти ещё, и начиналась настоящая роскошь: на каждой площади красовался если не фонтан, то статуя в три человеческих роста, а жилища, напоминавшие, скорее, дворцы в миниатюре, утопали в садах. У лекарского дома толпились люди: каждый десятый день бедняков тут принимали бесплатно, и многие из Туманной долины готовы были пуститься в долгое путешествие, чтобы обрести наконец исцеление. В витрине одной из мастерских, за огромным выпуклым стеклом, стоившим целого состояния, отплясывала деревянная куколка, а вокруг огромных часов летали две луны – вместо маятника. Тут же, на площади, торчали, пронзая низкие облака, причальные мачты, и свободными оставались лишь четыре крайние, а около остальных гордо парили дирижабли.
Рейна только и делала, что вертела головой по сторонам и глядела во все глаза, такая изумлённая, что у неё даже на вопросы, кажется, не хватало ни сил, ни внимания… Алар наблюдал за девочкой с улыбкой, стараясь не замечать, как у него самого сердце сжимается, словно от тоски по чему-то очень важному, что он позабыл.
– Сто лет назад город выглядел иначе, – негромко пояснял Телор, придерживая его за локоть и мягко направляя в нужную сторону. – Больше лавок, где работали мастера; целые улицы, где жили одни иноземцы… Был даже цех кимортов, хотя так он, конечно, не назывался. Я успел пожить там с наставницей, но совсем недолго. Потом случился пожар, и часть западных окраин выгорела, огонь даже к дворцу подбирался, но его сумели остановить, пострадали только деревья на склоне. Обвинили одного киморта, который-де повздорил с тогдашним лоргой. Другие за него вступились – и отказались помогать с восстановлением сгоревших домов. Лорга этого, конечно, не забыл. Многие надеялись, что его сын что-то изменит… А он был ещё хуже. Даже пытался избавиться от изображений Брайны, но где там – многие из них можно вынести разве что с куском стены. Но время шло; лорга одряхлел, и началась «сыновья борьба» за власть – Эсхейд по малолетству выслали на север, к матери, потому она и уцелела, а вот остальные друг друга извели. И на трон сел тот, кто был хитрее и безжалостнее остальных – Захаир, внук тогдашнего лорги. Он-то и правит по сей день. Вон оттуда, – и Телор указал на чёрную громаду замка, точно парящую над городом. – К слову, о Брайне. Хочешь взглянуть на самую большую её статую? Она тут неподалёку, старая работа, ей лет этак с полтысячи, если не больше. Говорят, что тот, кто встаёт на постамент у ног Каменной Брайны, должен говорить лишь правду, а если солжёт, то его тут же пронзит меч, который она держит в правой руке.