Мы вошли в сад и направились к дому, куда убегала цепочка крошечных следов, порядком мне надоевших. Я почти закончил подниматься по стертым ступенькам массивного каменного крыльца, когда безжалостный поток невесть откуда взявшихся воспоминаний нахлынул на меня, разнося в клочья последний бастион моего здравого смысла.
- Что с тобой, Макс? - Встревоженно спросил Лонли-Локли. Вид у меня наверное был тот еще: я как раз пытался вспомнить, кто такой этот странный длинный парень, и что он делает на крыльце МОЕГО ДОМА?! Просто новый жилец, или?... Грудь заныла от знакомой острой боли, словно спрятанный там невидимый меч короля Менина поворачивался с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее - как нельзя более вовремя! Боль каким-то образом возвращала мне память, вынуждала меня ломая ногти цепляться за обрывки прежних представлений о себе, хотя бы для того, чтобы снова почувствовать себя вполне всемогущим сэром Максом из Ехо, способным справиться еще и не с такими неприятностями - все что угодно, лишь бы не превратиться в перепуганный комочек мяса и нервов, жалобно повизгивающий от страха и беспомощности... А потом все внезапно встало на свои места: хлоп - и все, словно какой-нибудь невидимый диспетчер моей невероятной жизни решил ликвидировать аварию и повернул соответствующий выключатель, наконец-то!
- Уже все в порядке. - Улыбнулся я. - Ты - Шурф Лонли-Локли, парень. А меня зовут Макс, и в последнее время я живу в Ехо, пугаю прохожих своей Мантией Смерти, и занимаюсь Магистры знают чем в Доме у Моста, а раньше... неважно, что было раньше, но это я уже тоже помню, просто замечательно! Шурф, я только что был совершенно уверен, что наконец-то вернулся домой... впрочем, какая-то часть меня все еще считает этот дом своим. Он мне столько раз снился, только я все время забывал эти сны - напрочь! Я здесь... ну, работаю, что ли. Я стерегу этот дом по ночам: прихожу сюда в сумерках и усаживаюсь в свое кресло, обитое истертым красным бархатом, в холле первого этажа. Обитатели этого дома всегда казались мне призраками, но наверное, все обстоит наоборот: призраком был я, а все эти ребята - самые обыкновенные живые люди. Они никогда не могли меня увидеть, но догадывались о моем присутствии, по крайней мере, они никогда не пытались сесть в мое кресло... Нет, стоп, теперь-то я понимаю, что все это мне просто снилось... наверное, просто снилось.
- Иногда память преподносит странные сюрпризы. - Задумчиво кивнул Лонли-Локли. - К тому же наваждения бывают так похожи на воспоминания... и наоборот.
- Твоя правда. - Я с трудом открыл тяжеленную дверь, навалившись на нее всем телом - тяжесть была такой знакомой, я тут же вспомнил, что мое правое плечо постоянно ныло оттого, что мне приходилось каждый вечер сражаться с этой невыносимой дверью. Мраморный пол вестибюля, корзинка для зонтиков справа от лестницы, и два зонтика: белый и серый, со старомодными деревянными ручками - они торчали из этой корзинки, сколько я себя помнил.
- Ты совершенно прав, Шурф: наваждения бывают так похожи на воспоминания, что голова кругом идет! - Вздохнул я. - Сейчас мы пройдем в холл, и слева будет дверь, ведущая на застекленную террасу, в глубине холла - черный кожаный диван, такое же кресло и журнальный стол, а справа деревянная лестница, ведущая наверх, а за ней мое красное кресло, и зеркало на стене - я никогда не отражаюсь в этом зеркале - и маленький мраморный столик под ним, а на нем стоит настольная лампа с зеленым абажуром... Иногда лампу кто-то включает, но я никогда не делал этого сам... В общем, идем. И дай мне руку, ладно? У меня коленки дрожат, если честно.
- У меня тоже. - Тихо сказал Лонли-Локли. - В этом месте есть что-то, что заставляет меня содрогаться от холода и одиночества. А я-то, дурак, был уверен, что и холод, и одиночество уже давно не имеют для меня никакого значения...
Он протянул мне руку в огромной кожаной рукавице, я вцепился в нее, как цепляются утопающие за шеи своих горемычных спасателей, и мы вошли в холл. Я убедился, что он полностью соответствует моему описанию - впрочем, я ни на мгновение в этом не сомневался!
- Садись на диван, Шурф. - Сказал я, неохотно отпуская его руку. Хорошее место в первом ряду, для единственного зрителя... И наверное, тебе не стоит вмешиваться в происходящее. Я и сам еще не знаю, что собираюсь отмочить, но...
- Я понял, Макс. - Мягко ответил он. - Ты здесь каким-то образом дома, а я - нет. Поэтому я буду просто сидеть и смотреть...
- Хорошо. - Улыбнулся я. А потом подошел к своему креслу, обитому потертым красным бархатом, сел в него и вздохнул с непередаваемым облегчением: я бродил черт знает где, неизвестно сколько времени, но теперь я вернулся домой, так что можно немного отдохнуть, мне так этого хотелось... Я закрыл глаза, и уже почти позволил ласковым волнам дремоты унести меня - я до сих пор не решаюсь даже подумать, куда они могли меня унести! - но знакомая боль в груди заставила меня открыть глаза и отчаянно помотать головой. "Нечего расслабляться, дорогуша! - Сердито сказал я сам себе. - Вот вернешься домой - если еще вернешься! - устроишь свою задницу в каком-нибудь кресле помягче, и тогда можешь расползаться, как подтаявшее желе, но только не здесь и не сейчас..."
Боль в груди не проходила. Я опустил глаза и с ужасом обнаружил, что меч короля Менина снова стал видимым и осязаемым: его резная рукоять нахально торчала из моей груди. Зрелище было то еще, в обморок грохнуться не стыдно! Но никуда я, конечно, не грохнулся. Только растерянно кашлянул, чтобы прочистить горло, и убедиться, что все еще жив, заодно... А потом поднял голову к уходящим в темноту ступенькам лестницы и позвал, негромко, но требовательно:
- Дорот, иди сюда. Хватит прятаться.
На этот раз я не сомневался, что мой приказ будет исполнен немедленно, поскольку приказывал не только я - ставший частью меня меч короля Менина вполне заменял его самого, так что у перепуганного мышонка Дорота просто выхода другого не было: его звал хозяин.
Он торопливо спускался по лестнице - я в жизни не видел более гротескного зрелища: маленькое коротколапое существо с неправдоподобно огромной головой. Мне бы и в голову не пришло назвать его мышью, скорее уж он был похож на неумело сшитого плюшевого медвежонка, разве что хвост был вполне мышиный, даже скорее крысиный - длинный, тонкий шнурок розовой чуткой плоти. Существо кубарем скатилось к моим сапогам и несколько раз жалобно пискнуло. Судя по всему, Дорот оправдывался и просил пощады.