— Вы имеете ввиду, работу проституткой? — спросила блондинка. Дерек почувствовал тошноту. Он видно никогда не свыкнется с тем, что люди будут относиться к ней подобным образом. У него тут же возник образ Мелвилла и других мужчин, которые не понимали, что имели в своих руках, мужчин, совершенно не уважающих ее душу и ее, как человека, а только использующих ее.
Лондон одарила репортершу грустной улыбкой.
— Проституция была ошибкой, но не той ошибкой, о которой я пришла рассказать сегодня. Видите ли..., — она посмотрела в камеру, и Дерек понял, что она смотрит конкретно на него. Через радиоэфир, через разделяющие их мили, через весь город, она смотрела на него и говорила только для него, все это интервью было для него, ни для кого больше.
— Как-то несколько месяцев назад я встретила мужчину, он очень отличался от всех других мужчин, которых я знала раньше. Дерек Эмброуз был... один из самых трудолюбивых, самых ярких, самых преданных людей, которых я когда-либо встречала. У него огромное сердце, такого больше нет ни у кого. Дерек дал мне «кредит доверия». Он готов был пожертвовать своим именем и репутацией из-за меня, несмотря на то, что знал, каким образом я зарабатывала на жизнь последние восемь лет. Он был готов защищать меня, защищать и помогать мне обрести себя снова, после того, как я очень долгое время была потерянной.
Дерек сглотнул, у него пересохло в горле, на экране Лондон потянулась за стаканом воды, словно они были чем-то единым целым и чувствовали друг друга.
— Мне стыдно признаться, что я не оправдала преданность Дерека, поскольку скрывала от него, кем на самом деле являлся мой отец.
— Понятно, — мрачно произнесла блондинка. — И что бы вы хотели сказать?
— Я хочу, чтобы американский народ знал, что Дерек Эмброуз очень любит свою страну. Он любит свое правительство и свой народ, и всю свою карьеру он посвятил компаниям по выбору лидеров, которые смогут сделать страну еще лучше. Дерек не знал, кем является мой отец. Я даже сама не знала, кто мой отец, пока мне не исполнилось семнадцать лет. Насколько мне известно, мой отец видел меня всего лишь один раз и всего лишь несколько минут, очень быстро. Моя мать скрывала от него мое существование из-за того, кем он был. Когда он случайно обнаружил меня, мне было уже два года, он пытался забрать меня к себе. В Иране он юридически может легко это сделать. Именно из-за этого мама убежала из страны и переехала сюда.
Лондон замолчала, камера по-прежнему показывала ее крупным планом, и было видно, насколько она борется с собой, пытаясь сохранить самообладание.
— Моя мама входила в движение сопротивление в Иране, — продолжила она. — И ее связь с моим отцом, основывалась на получении информации о фундаменталистском режиме, который захватил страну в 1980-е годы. Итак, все было сосредоточено на моем отце, которого я видела всего лишь раз в жизни, но который полностью игнорировал мою мать, растившую меня. Мама, находясь в Иране, боролась за демократические идеалы, за свободу страны. Она готова была пойти на все, ради процветания демократии, и ее партия сопротивления поддерживалась тогда Соединенными Штатами, причем очень много лет.
Репортер кивнула, переместившись в кресле. Дерек почувствовал, что перестал дышать и глубоко вдохнул, поскольку она проложила свой путь к его сердцу.
— Когда она родила меня, ей пришлось отказаться от борьбы. Она скрывалась в подполье, пытаясь выжить и сохранить меня. Как только отец ее обнаружил, она вынуждена была обратиться к своему подпольному движению сопротивления, чтобы покинуть страну и получить убежище здесь. Каждый, услышав все эти новости, сфокусировался на человека, чье ДНК я разделяю, но никто не обратил внимание на женщину, чьи убеждения разделяю я.
— Мисс Шарп, — произнесла репортер, хотя ее лицо по-прежнему оставалось серьезным, но она еле сдерживалась, чтобы не заплакать, и Дерек не мог ошибиться, все кто, сидел у телевизора находились на грани слез, — общественность захочет узнать, как случилось, что вы стали проституткой, обслуживающей известных политиков и сенаторов, таких как сенатор Мелвилл, с матерью, которая посвятила свою жизнь борьбе за демократию?
Лондон печально улыбнулась.
— Мама настолько сильно любила меня, пытаясь защитить от того, кем на самом деле являлся мой отец, мне кажется я точно также пыталась защитить Дерека Эмброуза от этого. Мне было семнадцать, когда я узнала всю правду о своем отце, я была упрямой и непримиримой. Честно, была в ужасе, мне казалось, что я не знала, кем являюсь теперь на самом деле, поскольку вся моя предыдущая жизнь стала ложью. Я сбежала из дома, и в конечном итоге сделала то, что делают многие отчаявшиеся молодые женщины, я стала работать в секс-индустрии.