Арденна ей нравилась внешне и не нравилась изнутри. Это сияние благополучия, белизна, идеальность, стандарты — всё манило матовостью достатка и счастья. И не скажешь, что это не так: всё на своих местах, всё хорошо и правильно, и в то же время что-то действительно не так — может быть, в самих людях, их взглядах, жестах, фигурах. То самое место, где все условия присутствуют, но обществу это не нужно. Город копится каким-то никуда не направленным негодованием, и в этом смысле похожее ощущение Вайесс испытывала, выбираясь из иллюзии Бога. Он весь как посетитель, всегда нелюдимо сидящий за самым дальним столиком, но обязательно в костюме, и обязательно алкогольные коктейли, желательно подороже и побольше. Как шипящая газировка — сладкий и приятный, но если встряхнуть, может перелиться через край. Что-то в нём есть ненормальное, одинокое и отчуждённое, словно за мнимой улыбкой он скрывает мучающую много лет депрессию, от которой глаза начинают наливаться красными сосудами, а спина затекать и болеть.
— Пока мы не приехали, — заговорил Джон, когда они преодолели стену. — Хочу тебя спросить.
— Давай.
— Что, если нам придётся уйти? Насовсем, — он деловито почесал затылок. — Что тогда? Я пока не знаю, чего ждать, будущее Судей и связанного с ними закрыто от нас.
— Не бойся, — она улыбнулась. — Тебе не придётся меня заставлять.
— Я рад, — он тяжело выдохнул. — В каждом мире Фатум оставил союзника, шестёрку. Если встретимся с ним, держись позади.
— Я уже говорила, что ты добрее, чем кажешься?
— Уже говорила.
Шагать по вычищенному асфальту было очень непривычно: ноги не тонули в песке, казалось, что усилий вообще не нужно прикладывать — здесь на много километров всё было ровным, как зеркало. Подошвы наполовину стерлись, одежда висела серыми клоками, да и вообще Вайесс не вписывалась в этот пейзаж света и прохлады. Она почувствовала это ещё тогда, когда их завезли в богатые районы: пустыня накапливала в себе жару, а здесь днём температура держалась на одном уровне. Повсюду царила тишина: днём все жители в большинстве сидели по домам, только иногда шумели фабрики и карьеры юга, и ездили редкие колонны грузовиков, битком набитые солдатами. Джон заметно нервничал, но это был первый раз, когда она видела его настолько сосредоточенным. Их выбросили близко к центральным кварталам, выстроив колонну из пары десятков сопровождающих, каждый в бронежилете и с оружием. В конце колонны между домами вместилось небольшое трёхэтажное здание — без надписи, но по виду что-то вроде полицейского участка.
— Нам туда? — Вайесс уловила мимолётный взгляд Джона, направленный на вершину башни «Свобода».
— Верно, туда.
— Как нам выбраться?
— Представь, что ты и воздух вокруг, капли воды, линии света, камень стен — это одно целое. Подумай, что ты — это мир, материализуй эту мысль, растворись в ней, растворись в пространстве вокруг, выйди за пределы их возможностей увидеть. Подумай о том, что неоспоримо, что не нужно объяснять или понимать, подумай о жизни, о сплетающейся вокруг судьбе, о себе и о том, что твоё место здесь — каждый клочок пространства, что ты можешь быть где угодно и когда угодно, стоит только захотеть. — В голове промелькнули образы, задвигалась татуировка, и вот она уже снаружи, и внутри колонны её как будто никогда и не было, а воздух давит свинцовой тяжестью жары — чем дальше, тем такие прозрения даются ей гораздо легче. Джон поманил её рукой, и они зашаркали в сторону башни — одни среди стоящего на иллюзорной паузе мира. «Свобода» тонула в дымных облаках. Вокруг больше не было ни души, казалось, что башня много лет пустует. Сами открылись стеклянные двери, и их встретил наполненный пылью и роскошью, позолотой и мрамором зал. Сверху висела огромная люстра, а дальше, в глубине, вверх уходила лестница — бетонная и серая, никак не вписывающаяся в этот ареал достатка.
— Ты как? — Джон не очень хотел показывать это, но Вайесс краем глаза заметила, как в области поясницы чернеет кровавое пятно.
— Да ничего, — он поднял руку, призывая передохнуть перед лестницей. — Сейчас соберусь с мыслями, и нормально.
— Рана серьёзная, почему ты не можешь залечиться?
— Не восстановился до конца, — покачал головой он. — А это, ты сама знаешь, когда прикрывал…
— Хватит, — она сказала это серьёзно, посмотрев на него сверху вниз, и Джон увидел в её глазах то, что давно потерял в своих. — Хватит строить из себя героя. Ты не герой, ты проводник. И чтобы мы смогли осуществить задуманное, ты должен меня вести. Не нужно жертв, хорошо?