Корас смотрел на замысловатые движения длинных, с мизинец величиной, еловых иголок, которые поднимались и танцевали в воздухе от каждого дуновения разыгравшегося ветра. На небольшом открытом месте, где они остановились, он поднимал небольшие вихри, быстро кружащиеся в надвигающихся долгих сумерках. Но даже они опытному глазу военного, не раз побывавшему в опасных местах, казались враждебными, неправильными, не такими, как обычно. Он сощурился и встал, присматриваясь тщательнее к летающим хвоинкам, отливающим изумрудным и бронзовым в отблесках разошедшегося пламени. И как они пролетали над ним, окрашиваясь в алый и ускоряя свой танец, делая его ещё красивее и привлекательнее. Мысли быстро перебегали с места на место, сопоставляя рациональность, опыт и чутьё бывалого сталкера. Он размышлял с усилием, нахмурив брови: ветер, костёр, костёр! Его вдруг переклинило, воспоминание пришло внезапно и очень кстати, потому что вихрь уже приближался к пылающему во всю мочь огню…
— Тушите! Тушите, мать вашу, костёр!
Наверное, вид у бегущего и орущего во всю глотку Полярника, показывавшего то в сторону иголок, то в сторону костра, был страшный, потому что он увидел, как округлились в непонимании и страхе глаза девушек, как они подпрыгнули с места и вскинули оружие. Но ему было нужно не это, а время уже было упущено. Ветер поднёс тучу хвоинок к взметающемуся вверх костру, который накалил их, сделав нестерпимо горячими и смертельно опасными для любого человека, которого они коснутся. Алевшие иголки отскочили от костра в разные стороны, как будто кто-то выпустил кучу разящих стрел. Вайесс заметила, как несколько пробивают насквозь шлем Полярника и вылетают с другой стороны, оставляя за собой сочащуюся дымом рану, почувствовала резкую боль, прожигающую насквозь обе руки, и толчок Макри, повалившую её на землю и упавшую следом, закрыв голову руками. Она же не стала терять времени зря, и, пока Вайесс пыталась вернуть зрение, помутневшее от удара головой о землю, перекатилась к костру и сбила ветки тяжёлым сапогом, одновременно засыпая его подвернувшейся под руки землёй и крича от боли, которую приносили с собой всаживающиеся в её тело иголки. Наконец, всё было кончено, и раскалённое пекло сменилось тёмным облачным небом и колышущим лапник ветерком. Где-то дальше лежал бездыханный Полярник, а рядом — обмякшее, изрезанное, дымящееся тело… Макри, спасшей её от гибели, пожертвовавшей собой. Раны были на руках, ногах, вся спина была покрыта рубцами, но голову чудом не задело, и она всё ещё дышала. Вайесс вскочила, наплевав на разрывающиеся от боли дымящиеся предплечья, подбежала к Макри и приподняла её, аккуратно перевернув на спину так, чтобы не задеть свежие раны.
— Жизнь за… жизнь, — она говорила это куда-то вверх, в небо, куда были направлены её остекленевшие, но пока ещё живые глаза, — Я вернула долг… Бен.
Больше она не сказала ничего, только откинула голову набок. Сердце продолжало биться ровно, но слишком медленно. В местах порезов кожа опухла и вздулась от занесённой незнакомой инфекции. Вайесс, не медля, вытащила из всех сумок противовоспалительные мази и постаралась втереть их в каждую рану на теле подруги, а их оказалось больше, чем подумалось вначале, и совершенно не обращала внимания на собственные покрасневшие руки. Шансы выжить падали с каждой секундой, но Вайесс решила во что бы то ни стало вытащить её, а для этого нужно было торопиться изо всех сил.