Боль прорезало правое плечо, но не настолько сильно, чтобы перестать держать оружие. На четвёртом этаже соседнего дома сверкнула оптика, и Вайесс, петляя, кинулась туда, намереваясь завладеть винтовкой и хорошей огневой позицией. Только успев на всей скорости влететь в здание, она замечает двоих, перебирающихся на второй этаж, и, резко развернувшись, бросается в их сторону, надеясь успеть до того, как они займут выгодную позицию. У неё выходит, и, прокатившись сначала в одну, а потом, оттолкнувшись ногами, в другую сторону по гладкому переходу между пролётами, она выпускает две очереди, выкашивающие по очереди обоих защитников, потом забирает у одного нож и направляется наверх, перепрыгивая через ступеньки. Выстрел в упор от вынырнувшего из прохода снайпера пробивает ей левую руку, благо, что Вайесс успевает на одних рефлексах дёрнуться в сторону, иначе — летально. Но правая всё ещё функционирует, и она налетает на противника и вгоняет со всей силы, почти по рукоятку недавно подобранный нож в открытое, замершее маской ужаса лицо. Снайпер раскидывает руки и наклоняет упавшую от тяжести ножа голову набок, разливая стекающую по ступенькам лужу крови. Вайесс подбирает и отряхивает немного испачкавшуюся в крови винтовку и проверяет оптику, прежде чем перебинтовать левую руку, помогая себе зубами, и занять бывшую вражескую позицию, поставив камень под оружие как опору вместо испорченной конечности. Где-то в голове мелькают смутные образы, но она с удовольствием отбрасывает их, сосредотачиваясь только на солдатах, на свою беду попадающих в перекрестье прицела.
Выстрел, сильная отдача, и один падает с дырой в спине, где-то в области сердца. Слышится крики и возня большого отряда. Командир — тот, что в армейской кепке цвета хаки — раздаёт приказы и отправляет подчинённых обследовать близлежащие здания, пока Вайесс выбивает ещё одного — на этот раз в шею — и меняет позицию с четвёртого на пятый этаж, чтобы её не сразу обнаружили. Снова камень, подставка, глаз рядом с пышущим холодом корпусом, выстрел — и кепка слетает с так невовремя высунувшейся головы командира, вызывая полное смятение в и так рассредоточенных силах. Вайесс заливисто засмеялась, даже не скрывая своего местоположения. Это — её стихия, её мир, её желание.
— Ну, идите сюда, ублюдки! — крикнула она, высоко подняв оружие и высунувшись в окно. Рядом пролетело несколько пуль, чуть не задев и так израненные руки, и она, накинув винтовку на плечо, перебежала на самый верх, где сама стрелять не могла, но и вражеские пули не доставали.
Вокруг валялось много хлама, и Вайесс, сбросив винтовку вниз с крыши и дождавшись, пока она звонко ударится о камни, рассыпаясь скопом деталей, навалила небольшое укрепление перед дверью и перед собой, заняв позицию напротив единственного выхода и зарядив автомат, поставленный на подставку из-за невозможности держать его двумя руками. Топот ног не заставил себя долго ждать, и Вайесс усмехнулась: сегодня она заберёт много их жизней, прежде чем то-то заберёт её, настолько много, что вместо мусора она завалит дверь трупами. Руки сами собой сжали ручки в предвкушении выстрелов, больные, еле двигающиеся пальцы нащупали лежавшие недалеко пистолет, нож и сменные магазины. Она медленно сняла рюкзак со спины, стараясь как можно меньше задевать повреждённые места, и не спеша плотнее перебинтовала раны, останавливая стекающую на бетон кровь. Казалось, что сама Пустошь стоит за её спиной и помогает держать оружие, уставшая, но не сломленная, готовая сделать последний рывок к победе, пойти на самый отчаянный шаг, бьющаяся за свободу против жестокости и безнравственности человечества. Мягко прошелестел по щеке чёрный песок, сейчас так сильно резонирующий со всем остальным на непривычном для глаз жёлто-оранжевом фоне.