— «Подарил»... «Купила»... Ой, видать, не научили тебя ничему. Кто ж такие вещи покупает-продает?! Они и служить-то не будут чужаку! А тебе, видишь, сослужили. И то, что кошка Могиня к тебе в дом проходила через нее – верное доказательство родства нашего.
— Ну, может быть, — Катя неуверенно кивнула, — Вы моя прабабушка.
— Да так и есть. И секрет твоей шкатулки нам всем открылся, а твоим разбойникам — нет. Потому как кровь в нас единая бежит.
— Бабушка Могиня? Так если Вы — эта самая кошка и есть, да шкатулки связаны, может, мне снова в сундук нырнуть, да в коридоре оказаться и все посмотреть, грифона найти? Может, я тогда маму найду? — с надеждой посмотрела на нее Катя.
— А упыря того куда девать? Слышь, как скребется?
И Катя к своему ужасу услышала, как из глубины кованного сундука доносится подвывание, стоны, скрип и шуршание.
Могиня, между тем, продолжила:
— Матушка твоя, видать, большая мастерица по части волхования. И дело не только в шкатулке этой, хоть она посильнее сундука моего будет. Камень этот, — она взглянула на горевший синим камень, — всем камням камень, силу он имеет тайную. Гляди, — и она легонько оттолкнула камень от Кати. Тот, мгновенно побагровев, загудел, и, рассыпавшись искрами, вернулся на прежнее место.
— Ого! — Ярослава привстала от удивления.
— Он тебя к матушке твоей выведет, и беду уведет в сторону, — заключила Могиня. — И моток ниток с иголкой – тоже путеводные.
— Так это они, может, карта?
— Может, и так, — кивнула старушка, — не простые они, с секретом большим. Чую — твоей матушки работа, али еще какого волхва мудрого, и могу сказать с точностью, вещицы эти очень древние, и в них ключ от всех тайн, — она помолчала, внимательно вглядываясь в разложенные на столе предметы, и добавила, снизив голос до глухого, еле различимого шепота: Больше того скажу, на них защита от чужого глаза стоит, да такая ловкая, что даже мне ее сходу не разобрать.
Катя вздохнула, посмотрела на Ярушку, Могиню и Ефросинью с дочкой, все это время игравшей с рукоделием старшей сестры. Собрала свертки, положила назад, в шкатулку:
— Нет, что-то здесь не так. Мама никогда не занималась колдовством и волхованием. Она директор краевого музея! Понимаете? Ученый человек! — она подняла вверх указательный палец. — Не ей ересью всякой заниматься.
Глаза старушки потемнели:
— Ересью, говоришь? – она привстала, и дымок вокруг замер, словно окаменел. Кате стало тяжело дышать: – А то, что Ярушка делала нынче –тоже ересь?!
Катя шумно сглотнула.
— Так, может, на костер нас, еретичек? Али в реку с камнем на шее?!
— Бабушка Могиня, Вы что такое говорите? – испугалась Катя. – Я не это имела ввиду, честное слово... Я про то, что мы в это все не верим... Не может моя мама знать все это, — Катя примирительно обвела руками их узкое, отгороженное от мира темным дымом пространство.
Старушка замолчала, успокаиваясь. Потом усмехнулась:
— Ты говори-говори, внучка, да не заговаривайся. Края у нас суровые, люди тебя по-всякому понять могут... Да и времена нынче неспокойные. А про то, что матушка твоя к ведовству не пригодная, так о том мне не ведомо. Вижу то, что говорю. Через тебя вижу. Поживем-увидим...
У Кати шумело в голове. Она так надеялась, что сейчас узнает разгадку, все решится, и маму просто приведут из другой комнаты.
«Загадок стало только больше, и теперь вообще не ясно, зачем я сюда попала», — мелькнуло в голове.
Тишину нарушил голос Ярушки:
— Бабушка, а что если дядюшка Стар поможет разгадать?
Старушка хмыкнула недоверчиво, но Катя, услышав, ухватилась за эту идею как за спасательный круг.
— А кто это?
— Это учитель мой, — ответила с готовностью Ярослава, — волхв из Аркаима, очень сведущ в книгах древних. Может, он что встречал, – заметив, что бабушка и мать сомневаются, Ярушка, стала искать новые доводы. – Ведь ты сама сказывала, что сундук этот древний-предревний, так о том в книгах древних указание должно быть!
Бабушка призадумалась. Видно, уж очень ей не хотелось привлекать к этому делу этого волхва.
— Дело-то семейное, — с сомнением пробормотала она, вглядываясь в облака темного тумана, наведенного Ярославой — а он – чужая кровь.
— Бабушка! — завела было Ярослава, но Могиня глянула на нее так, что та примолкла, отвела глаза.
— Сами управимся, — она обернулась к Ефросинье. — Дед Елизар остался ночью за кродой приглядывать, ты же наутро домовину наполни, да родне Акима, Никанора, Коловрата да Перебея передай, — Ефросинья кивнула в ответ. — Я же первой росой на дальнюю заимку мне надобно: ночь завтра редкая, кой-чего пособирать надо. Посоветоваться кой-с-кем.