Девочка вышла из гардеробной и направилась в кухню: там света больше, может, надписи на крышке удастся прочитать.
Входя в кухню, под размеренное приветствие настенных часов, она невольно бросила короткий взгляд в окно, но увидела в нем только свое отражение – встревоженного, раздираемого любопытством и сомнениями подростка в потертых домашних джинсах и вытянутом свитере.
- Ну, естественно, - обиженно прошептала она исчезнувшей кошке, - наделала тут дел и сбежала. Впрочем, сегодня все меня оставляют одну...
Катя вздохнула и села за стол, для начала внимательно разглядев шкатулку снаружи.
Небольшая, чуть больше ее девчачьей ладони, не высокая, не глубокая, примерно десять на шестнадцать сантиметров в основании. Замочек медный, симпатичный, вылит в форме медвежьей лапы. Некоторые узоры на крышке были глубокими и более крупными, другие - совсем маленькими, еле заметными, скорее даже царапины, а не узоры.
Волнение под сердцем, дрожь на кончиках пальцев, Кате подсказывали, что рисунок на шкатулке – не простой, и эти трещинки- царапинки - самые важные на всем свете, что именно они скрывают основное значение этой странной вещицы и способ, как ей маму вернуть.
Катя пригляделась.
Рисунок перед глазами поплыл, словно 3D картинка, раздвигая пространство. Некоторые детали стали объемными, другие – потерялись в темноте.
- Ой-ё-ёй, - вырвалось у нее, когда она себя поймала на мысли, что узнает выдавленные символы. Больше того: она их не просто видела где-то, она знала их, умела распознавать их, читать... Но сейчас словно забыла.
Вытаращив глаза так, чтоб не спугнуть наваждение, она еще внимательнее уставилась внутрь открывшийся картинки. Но та стала снова меняться, открывая новое пространство внутри начертанного рукой неизвестного мастера рисунка. И так, словно, страница за страницей, ей стала открываться загадочная книга.
Она не понимала ни слова, но была точно уверена, что знаки и символы уже где-то встречала, что и язык, и письменность эта ей знакомы.
Но ее забыла.
- Если это и есть карта, - прошептала она, - то дела мои плохи.
С другой стороны – Катя Мирошкина была умной и образованной девочкой – она знала, как выглядят карты.
Под любопытное тиканье часов девочка отодвинула в сторону замочек и открыла шкатулку.
Внутри Катя обнаружила всего два холщевых свертка: поменьше и побольше, - неясного от времени цвета, и холщовый же мешочек, вышитый мелкими аккуратными черточками, крестиками и перевязанный ярко-алой тесьмой.
Девочка потрогала похолодевшими от волнения пальцами содержимое мешочка – оно было колким, слегка хрустело, шуршало.
Она осторожно потянула за тесемку, и с недоумением достала сухой букетик, перетянутый красной ниткой. От темно-синих цветов шел острый, восхитительно-дурманящий аромат, запах раннего утра и свежей росы. Букет оказался совсем хрупким, и рассыпался прямо в Катиных руках, поэтому она поспешила поместить обратно в мешочек – все равно в поисках мамы он ей явно не пригодится.
Девочка потянулась к свертку побольше. Он ей показался довольно тяжелым, обнадеживающе плотным.
Из грубой тряпицы выскользнул гладкий, идеально отполированный полупрозрачный камень сочного василькового цвета, круглый, со скошенными в четырех местах краями. Вероятно, он должен был к чему-то крепиться.
Катя с надеждой подумала о третьем свертке, аккуратно развернула его, и увидела внутри... длинную бронзовую иглу для штопки, сильно потемневшую от времени, да еще без ушка.
- Да уж ! – только и развела она руками. - Ладно, траву можно заварить, чай выпить. Камень приладить куда-то для красоты. Но старая, испорченная штопальная игла со сломанным ушком – это просто финиш. И это «богатство» от меня берегли?! И карта обещанная где?
Катя чувствовала себя обманутой. Мама сказал: «В шкатулке найдешь карту», а вместо нее – хлам какой-то!
Она разложила перед собой все три предмета, ожидая, что всему этому найдется хоть какое-то разумное объяснение.
Она их перекладывала, соединяя по-разному, но объяснение никак не находилось.
Катя еще раз взяла в руки шкатулку. Темное дерево, никакой подкладки, никаких потайных отделений или карманов, где можно было бы спрятать хоть клочок бумаги. Ничего. Старое потрескавшееся от времени дерево, царапины, трещины, плохо отшлифованные неровности. Даже странно, что мастер, сделавший уникальную крышку, допустил такую халтуру внутри.