— То есть ты хочешь сказать, что пирийцы, цивилизация перед нашей, так же была уничтожена? Все люди просто… вознеслись? — мной овладевает удивление; не знаю почему, но слова от этой девушки для меня имеют вес и верю им…, наверное, мне просто не хочется признавать правоту о циклах из уст Арантеаля.
— Да, так и есть. Так же мы знаем, что перед тем, как они отправились ввысь, в их обществе гремела война. Религиозники и учёные сцепились насмерть. Вторые посчитали, что пора избавить мир от влияния мракобесия.
— Понятно. Что ж, печально осознавать, что мы можем закончить так же, — говорю я, припоминая, что нам известно о том, что Нерим два месяца назад стал единым государством и уже ведёт свои армии к Эндералу, чтобы… отчистить его от влияния религии. Какое-то неприятное сходство между историческими событиями; о Боже, как же не хочется верить в то, что все эти истории о циклах, когда мир перерождается, живёт и в один из моментов сходит с ума, а потом «возвышается», правда. Но мне придётся поверить Лишари.
— Эй, — посмотрела на меня Лишари, приложив руку к подбородку, и я вижу, что она надела золотистое пирийское кольцо на указательный палец правой руки. — Ты не хочешь ещё послушать об этом?
— Слушай, я бы ещё тебя послушал и поговорил, но мне нужно идти, — с тяжестью говорю; не знаю почему, но мне охота продолжить с Лишари разговор, и я придумываю неожиданный предлог. — Может, как-нибудь обсудим всё это в таверне? Я заплачу за бренди.
— О-о-у, — губы украсила прекрасная улыбка, — если ты платишь, то я не против, — кстати, — девушка коснулась оружия у меня на поясе. — Тебе не стрёмно ходить с этой простой железкой? Давай я тебе хотя бы его зачарую.
— Хорошо, — снимаю я с пояса клинок с ножнами и передаю его Лишари. — На том и решили. Завтра.
— Хорошо. До встречи.
Я киваю в знак прощания и продолжаю движение, пока не спустился по крутому проходу. Там, в самом конце меня уже ждёт Арантеаль — высокого роста мужчина с седым волосом, плащ которого трепещется под порывами сильного ветра. Он делает шаг вперёд и приветствует меня:
— Здравствуй. Ну что, Этьен, ты готов?
— Пойдёмте. Чем быстрее мы раскошелим их, тем лучше, — я указываю на ворота, и мы проходим за них, а великий магистр не оставляет причитаний:
— Я понимаю ваше рвение, но не могу его разделить. Сейчас главное — справиться с циклом. Ты понимаешь, что до нас были сотни цивилизаций, которые не смогли справится с ним.
— Да…, - неловко начинаю я. — Лишари рассказала мне про этот цикл. Вынужден признать, что я с ней согласен.
— Этьен, — на сей раз привычно мерный и монотонный голос Арантеаля дёрнулся. — Ты не соглашался со мной, но после разговоров с ней так быстро признал эту угрозу? — с удивлением спросил великий магистр. — Это хорошо, что хоть она смогла открыть тебе глаза на происходящее. Только вот что за чары?
— Почему цикл? — смотря на водосток, сверкающая поверхность потока, в котором отражает солнце, а сама вода течёт в небольшой пруд, упирающийся в лестницу.
— Потому что основные события, этапы всегда совпадают. Сначала всё хорошо, но потом убивают тех, кого славили как богов. Потом болезнь. И в конце война. А потом и очищение.
— Болезнь? Вы о красном безумии? Когда меняется цвет глаз и люди становятся… сумасшедшими? Склонными к агрессии и разрушению?
— Да.
— Рождённые светом. «Живые боги»…, - тихо рассуждаю я, чтобы не спровоцировать народ. — Были убиты на другом континенте, Нериме, вашим сыном — Наратзулом[20]. Как так, великий магистр? — меня всегда интересовал этот вопрос, но я его всё не решался задать. — Скажите, почему ваш сын поднял, объединился с протеже могущественного тёмного духа и уничтожил тех, кому вы служили? Это какая злоба и ненависть должны были его вести?
— Он обвинял их в том, что они забрали право людей на самоопределение. Он всего лишь хотел избавление от тирании теократии.
— От тирании? Ха, смешно, — усмехаюсь. — Вот нет теперь нет… объектов ненависти для свободолюбцев и смотри как «прекрасно» стал жить мир. Бунты, мятежи и конец света.
— Ты бы в своё врем это моему сыну сказал. Мне то к чему эти слова?
Я молча соглашаюсь с Арантеалем… ему не к чему подобное. Он уже испил часть своей чаши горя. В конце концов гибель сына, практически проваленный долг и Орден, который на последнем издыхании. Тут меня посещает мысль, что возможно его идея с
Во всяком случае, мне сейчас не до этого. Спустившись по лестницы, с которой открывается прекрасный вид на разделённый рекой квартал, мы приходим к двери таверны «Толстый леоран» и я толкаю скрипучую дверь. За порогом оказывается пол которого выложен плиткой на входе, а затем всё облицовано камнем, я смотрю на небольшие толстые колонны, связанные в верху арками. Мы идём дальше, обходя длинный деревянный стол и проходя туда, где играют барды и пляшет народ в вычурных одеждах на коврах, положенных на доски. И пахнет тут соответствующе — смешались ароматы жаренного мяса, душистого свежевыпеченного хлеба и сладкие веяния откупоренного вина и мёда.
— Эй, ешь, пей веселись! — кто-то кричит в порыве радости.
Мне кажется, что людям нет дела до того, что творится за пределами города. Знать напивается и предаётся безудержному веселью, пока за стенами города творится полный ужас. Неужто им нет дела до родины?
Ладно, миновав первый этаж, мы подходим к деревянным ступеням и поднимаемся на второй этаж, где за столиком нас уже ждут. Слева от нас стоят вооружённые до зубов наёмники-защитники, облачённые в сталь, а слева представители сливок общества.
— О! Вот и пожаловали! — я слышу надменный голос одного из деловитых мужчин и сдерживаю себя, чтобы не высказать ему то, что он и бедноты в Подгороде не стоит, раз и не чешется ради своей страны.
Мы с Арантеалем садимся за стол, где источают пленяющие ароматы откупоренное молодое вино, поджаренная курица в соусе, тёмные эндеральские хлеба, солонина и яблоки в карамели, как десерт.
Говорить начал Арантеаль?
— Что ж, я вас рад приветствовать. Тут вся… экономическая мощь Эндерала. Я вас созвал по… довольно важной причине.
— Какой же? — со спесью спрашивает мужчина с короткой стрижкой и расшитым золотом костюме. — Надеюсь, эта причина принесёт нам достаточно медяков. Банк Эндерала не может работать себе в убыток.
— Согласен Маттиас, — в разговор вступил полноватый светловолосый мужик с густой бородой и примеривший на себя тёмный кафтан, но он ему немного мал. — Я от Борека и фермеров тута. Мы снабжаем Арк продуктами, несмотря на то, что стражи плевати на нас. Так что мы тут не для благотворительности. Борек честно делиться с вами своими запасами и большего дати за ничто — нема.
«У них и вместо мозгов монеты?» — спросил себя я, чувствуя отторжение к этим людям, но с другой стороны в речах фермера есть зерно истины.
— Золотой Серп не поддерживает вас, — заговорил худой лысоватый мужчина в лиловом пальто из ткани, на котором в левой верхней стороне красуется колос и серп оранжевого цвета, ставший представителем одной из самых важных корпораций торговцев тут в Арке. — Если дело, требующее нашей помощи, и оно достойно, то о какой выгоде тут можно говорить?
— Может, — заговорил я, вмешиваясь в перепалку. — Всё-таки мне стоит рассказать сущность дела?
— А ты кто будешь?
— Этьен. Орден храмовников, — я полез за документами в сумку и вытащил один из жёлтых пергаментов, передавая его знатным людям. — Нас ждёт страшное время. Это отчёт моего магистра. Он приводит данные о подготовки наступления объединённого Нерима на Эндерал. И для того, чтобы подготовить должное сопротивление неримцам, нам понадобятся деньги.
— Хм, деньги, — буркнул седой мужчина в кожаном плаще. — Они всем нужны. А откуда их взять промышленникам? Заказов нет, караваны грабят, да и оружия сейчас полно.
— Мессир Тито, — поворачиваю я своё лицо к мужчине. — У вас, как у представителей кузнецов, оружейников, бронников, алхимиков, заготовителей, владельцев производств и прочих промышленников мы хотели бы просить согласие на снабжение стражи Арка и нашего ополчения оружием, доспехами, зельями и прочим, что нужно для военной машины.