— Несомненно, — холодно ответил на мои предположения наёмник, который продолжил свой путь.
Я быстрым шагом направился в таверну, скинув щит где-то в Обители. Пусть там пока остаётся, потом его заберу. Для себя я решил, что только подслушаю их разговор с «удивительным лицом» и всё. Только подтвержу для себя свои мысли… или к своей радости их опровергну.
«Чем же важна для меня Лишари?», — спросил я себя, пока мои ноги лихорадочно перебирают ступени Храма и несутся в таверну. Я вспоминаю, как она зачаровала мне меч, помню её подарок в виде осколка и как она всё же перестала в нашу сторону пускать язвительные фразы. Мне просто рядом с ней приятно и хорошо, весело и светло. Я вспоминаю, что забыл даже про Велисария и его идеи, забыл даже про родину и то, что она в опасности.
Я быстро пробежал по кварталам города и оказался у таверны. Оказывавшись внутри сильным движением я отпихнул пьяницу, который решил ко мне пристать и прильнул к барной стойке.
— К вам заходила девушка в зелёном обтягивающим костюме? — спросил я у мужчины, который стоит вместо держателя таверны.
— Да, ступайте дальше на второй этаж, — ответил мне мужик в фартуке. — Эх, шастают тут всякие.
— Ещё кто-то был?
— Да, туда недавно и подозрительный люд ходил. Токмо на так же на второго этаж попёрлись.
Я побежал туда и заметил, как у двери мелькнуло ещё кто-то, какая-то тёмная фигура, а зав ней раздавались всхлипы и странный шум. Меня это насторожило… пахнуло железом и взял кружку с ближайшего стола и швырнул в стену у комнаты, чтобы спровоцировать.
— Какого! — крикнул я на лестнице и дверь моментально распахнулась и на меня вылетело два человека, мелькнувшие словно тени, что чуть не снесли меня с лестницы, благо я отпрыгнул к её подножью; оставив их я буквально взлетел вверх по ступеням.
Я прорвался в комнату и предо мной предстала ужасная картина, от которой моё дыхание перехватило. Предо мной на кровати, устланной шкурами, лежит полуобнажённая Лишари, захлёбывающаяся кровью. Тёмные фигуры, что прокрались в таверну, уже выбежали отсюда из узкой двери — след их простыл и меня объял гнев от того, что я не могу придушить их собственными руками, но сейчас не это важно.
Из живота торчит длинный пирийский меч, её руки судорожно тянутся к месту ранения, откуда бежит кровь, которая стекает потоком по темноватой коже и марает пол с кроватью. Во рту так же на зубах «играет» блеск бордовой жидкости. Все пальцы замараны кровью, а ладони конвульсивно пытаются дотянуться до оружия.
— Стражу! Что б, вас зовите стражу! — заорал я во всё горло вниз таверны, а сам приблизился: её кожа побледнела, рана сильно оттеняет синим — неужто её отравили?
Что ж, останется только один вариант действий. Я хватаюсь за рукоять меча и тяну его со всей силы и как только железка вышла из плоти, её кровь хлынула с новой силой. Призвав всю силу, что есть во мне, взмолившись к Господу о помощи я поднимаю свои ладони, которые пропали в потоки лучезарного тёплого солнечного света. Вобрав всю магическую силу, я направил поток её на Лишари, в место ранения без остатка её выпуская, истрачивая все силы. Нас учили исцелять других, но это было так давно, что я уже не помню всего.
Неожиданно мою левую руку свела судорога — неприятное ощущение скручивания и дрожи — мышцы запротестовали против такого количества энергии, которая через них проходит, но я не убрал конечность. Магия, которая течёт из моей руки, изливаясь теплым потоком на Лишари и медленно заживляя её рану, оказалась слишком обильной и пронизывая мышцы, заставила деградировать ткани, высасывая из них и жизнь… мою жизнь. Я ощутил это когда судорога в моей руке отошла и уступила место адской боли, которая настолько сильно зажала мою плоть, что у меня даже выбило искры из глаз. Но даже в этот раз я не отнимаю рук, магия продолжает проистекать живительным потоком в её тело, пока наконец-то она не иссякла во мне и ладони сами не потухли.
Свет… приятное свечение ниспало, и я увидел, что мне удалось затянуть ранение на её животе, но она всё ещё не приходит в себя. Я же поднимаю руки и вижу, что мои ладони — они стали мраморно-белыми, вены на них вздулись синюшными лентами, пальцы сводит в судорогах и треморе, лихорадкой дёргающей конечности.
Я поворачиваюсь и тут же понимаю, что мои ноги стали ватными — я пытаюсь сделать шаг, но не могу — они сами покачиваются, и я падаю на крепкие руки какому-то завсегдатаю таверну.
— Стр-стражу, — пытаюсь я выдавить гортанью и языком, которые перестали меня слушаться; я пытаюсь подняться, но всё внезапно поплыло — голоса, люди, окружение передо мной — всё превратилось в одно непонятное месиво — сочетание из звуков, которые я практически не различаю, образов, которые словно закрыты пеленой воды… магия взяла слишком много сил.
Снова пытаясь пойти я рухнул окончательно. Мои руки и ноги практически переставали подчиняться, и я смог только перевернуть себя, чтобы увидеть потолок. Тут же в комнату прошли стражники Арка, которые первом делом бросились к Лишари и их я распознал как большие красные пятна.
— Она всё ещё жива! — кричит прибывший стражник. — Тащите её в лазарет!
Эта новость… она у меня вызывала радость… облегчение, которое заставило меня отдаться во власть тьме. Прежде чем я провалился в бессознательный плен, на моих сухих губах расцвела улыбка, а затем мир окончательно потемнел.
Глава 9. «Следствие вели»: По следу
Глава 9. «Следствие вели»
«Вся жизнь испарилась
Из этого места,
Блуждала одна лишь
Больная душа»
— Из книги «Книга поэзии».
Часть 1. По следу
Следующий день. Арк. Лазарет в Храме солнца.
Страшные картины ночного кошмара отступили — изображениям всепожирающего огня развеялись перед самым концом. Я увидел, что воин в блистающих доспехах разогнав шквал адского пожара, встал против него и отогнал. Наконец-то сон отпускает меня, и я могу бодрствовать… первое, что пришло с пробуждением стала боль в левой руке — сворачивающая и жуткая, пульсирующая и прокалывающая каждую мышцу, она цепью скрутила мой конечность.
— А-а-а! — сорвался с моих уст крик, когда я попытался встать и возле глаз у меня заиграла бьющаяся темнота. — Ка-кк же… бол-больно.
В стороне раздалась речь полная удивления:
— Странно, что ты вообще жив, — я смог подтянуть ног и упираясь здоровой рукой о постель, занять полусидячее положение; через расплывчатые круги перед глазами я увидел, что напротив меня стоит высокий парень в жёлтом плотном одеянии, его лицо скрыто капюшоном, а на груди блести ромбовый амулет. — Такое количество магии должно было тебя прикончить.
В нём я признал члена ордена апотекариев — тех, кто самоотверженно борется с болезнями и чумой, кто самозабвенно лечит больных и следит за здоровьем населения, а также варят большинство зелий.
— Но, — собираясь с силами, формируя я мысли в уме. — Я жив.
— И это удивительно.
Я смог спустить ноги на пол и еле как повернулся. Вытянув перед собой левую руку я попытался сжать пальцы, но плоть в ней сильно ослабла, она только немножко согнулись, а затем резь в ладони только усилилась.
— Ты не сможешь ей ничего делать, — отметила женщина. — Я могу только дать тебе обезболивающее.
— Было бы… хорошо, — вытягиваю я из себя фразы, осмотревшись.
На мне обычная туника алого цвета и лёгкие штаны из чёрной ткани. Стопы же ощущают холод серокаменных плиток, которыми устлан пол лазарета. Повертев головой я вижу ещё одного человека, лежащего на соседней кровати — это девушка с каштановым волосом, облачённая в длинную домотканую рубаху. На её теле — бледных руках, у горло множественные примочки. Её лицо… ранее такое живое и прекрасное сейчас являет только мрачную тень былого великолепия. Горечь и боль охватили моё сердце… я ведь не успел, совсем немного. Ох, если бы я поспешил, то остановил бы убийц, но моя нерасторопность, как мне кажется, привела к столь печальным последствиям. Что же я за… Почему такой вид этой девушки, только мысль об её утрате рвёт мне душу?