— Скажи, полководец, почему по нашему городу шляются всякие отбросы вроде диких магов. Они — корень зла, они творят против нас злобу, они — еретики, отвернувшиеся от света Мальфаса! — закричал Брайвак и поднял руку с кулаком. — Жги ведьм!
— Идиот! — Велисарий обнажил клинок и на этот раз я не узнаю речей своего командира. — Они сражались за то, чтобы вы жили. Они проливали свою кровь, теряли братьев и сестёр за то, чтобы ты, дебил, сейчас не валялся в горе изуродованных тел!
— Но они идут против заветов наших богов! — не унимается этот лишенец и меня всё сильнее одолевает желание пальнуть в него. — Мальфас, Ирланда, Тир и другие.
— Ваши боги мертвы! — кричу я, не удержав в себе от злобы досадных слов. — Мальфас и другие умерли. Правы неримцы, это были ложные боги!
Народ опешил от таких слов — мгновенно все его требования развеялись будто морок. Мне они показались осиротевшими детьми. Все они от моих слов потеряли смысл бытия, лишились главного в жизни, чему естественно не верят:
— Ты лжёшь! — кричит Брайвак. — они боги и они не могут умереть! Рождённые светом всегда нас оберегали, и сейчас они живы и сам Мальфас взирает на нас! Да, ты — лжёшь!
— Тогда почему неримцы напали на нас! Из Нерима, страны, где жили Рождённые светом? Поймите, что если бы они были живы, то допустили бы разорение этого города? А Мальфас, защитник Эндерала, как он мог бы позволить Нериму на него напасть, если бы был жив!
Я вижу, как весь мятеж медленно превращается в подобие похоронной процессии — пришедшие на восстание оказались в траурной процессии по своим надеждам, вере и божествам. По щекам женщин потекли горячие слёзы, мужики в опустили оружие, кто-то бросил его под ноги. Велисарий так же убрал свой меч.
— И… во что же нам верить?
— А верьте во что хотите! — кричу я. — Но поймите, что прошло время вражды между вами и «дикими», — я сам едва ли верю тому, что говорю; нет, я против глупой вражды, но «дикие» или «правильные» — это не просто названия, ибо за обычными буквами таится глубинный смысл — первые всегда изгоями, любящими свободу и независимость, плевавшие на заветы Святого ордена, и часто грабящие обычных граждан; а вторые свято чтили все уставы и правила Ордена, зачитывались книгой «Путь» и мнили себя праведниками.
— На сегодня достаточно крови! — кричит Велисарий. — Расходитесь по домам, хватит боёв.
— Мы… вера…, - опустил голову Брайвак и как заговорённый продолжил. — Вольный народ Арка требует… неужто мы настолько стали грешными, что боги покинули нас? Да, из-за наших грехов боги стали уязвимы. И мы очистим наши грехи в крови неверных! — Брайвак поднял оружие — шипованную булаву, я же уставил ему в лицо «громыхатель»; тревога пробежала по всему телу, нервы в натяжке и дрожащей рукой я удерживаю Брайвака от необдуманного действия; ох, как же не хочется снова лить кровь, от неё уже тошнит на сегодня, и я бы многое отдал, чтобы просто всё это закончилось.
— Не говори глупостей! — с этими словами к нам подошёл мужчина в красной рясе, его грудь укрыта панцирем, а на наплечникам болтаются веленевые бумажки, прикреплённые печатями; он встал рядом с нами и стал вдохновенно говорить, опираясь на металлический посох. — Рождённые светом не были богами, но являлись посланниками истинного Бога, его пророками, которые возвестили вам о крупице истины. И мы ошибочно приняли их за богов.
— А ты кто ещё будешь? — спросил Брайвак, опуская булаву.
— Я — Исаил, изучившие Предание и возвещаю вам о том, чтобы вы не отчаивались, ибо есть Единый, который за вами надзирает, который любит вас. Он, через Рождённых светом научил вас порядку, научил борьбе со страстями дал вам понятие добра и зла, но предки ваши прельстились и приняли посланников за божества.
— А почему же Он не отвратил нам от этого ложного поклонения? — стал допытываться Брайвак.
— Он не вмешивается в нашу свободу, ибо установив законы мироздания и духовные, он ждёт — пойдём ли мы к Нему, а если нет, то исполняется предрешённая и настигает нас по закону духовному кара, — пламенно отвечает Исаил. — И выбрав поклонение его посланникам, мы сами определили свой путь.
— А чему подобен твой Бог? — не унимается Брайвак, прицепивший булаву к поясу. — Где нам узреть его?
— И чему же вы, народ Арка, уподобите Господа? И какое подобие обнаружите Ему? Всякого истукана створяет художник, а потом его покрывают златом, и приделывают цепочки блестящие. Кто-то же творит себе истуканов из древесины. А кто-то стремиться узреть божество в его живых творениях, как и предки наши ошиблись, смотря на Рождённых светом. Но это всё ложное! — грозно объявил Исаил, стукнув посохом о землю. — Разве вы не способны уразуметь, что Он выше всего этого! Он есть Тот, Который восседает над кругом земли, и живущие на ней — как саранча пред Ним; Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья.
— И как же нам пронять такого Бога!? — яростно вопросила одно из женщин, находящихся в толпе.
— На то он и Бог, — строго заключает Исаил. — Разум его неисследими, — а далее Исаил перешёл на гневный укор. — Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречётесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас, как, то случилась сегодня с вами: ибо уста Господни говорят.
Народ с заворожением и новой надеждой смотрит на Исаила, который стал для них предвозвестником новой истины. Часть людей, которые это не хотели слушать, потушили факелы и убрали вилы, отправившись домой, чувствуя, что мятеж превратился в место проповеди, но самые ревнительные остались, чтобы задавать вопросы и внимать слову. Я рад такому исходу событий… уж лучше религиозные споры и диалоги, чем кровавя резня.
Исаил — ревнитель веры, который после гибели Рождённых Светом быстро обрёл истину. Он редко когда делился нам историями о своём прошлом, но я знаю, что он пошёл из рода аристократов, и предпочитал в детстве проводить время в Церкви Мальфаса. Он бы, наверное, стал священником там, если бы не внезапно проснувшиеся его магические способности, которые привели его в Святой орден, но он не оставил изысканий религии. И сейчас я могу видеть пламенность его веры, то, что все его знания не пропали зря, и он может применить их для усмирения народа.
— А что нас говорит Бог насчёт диких магов и прочего сброда!? — вот раздался насущный вопрос.
Исаил, сжав губы и простирая левую руку к народу в знак призыва и доверия, ответил:
— Будьте милостивы ко всем, ибо всяк народ любим им! Он посылает дождь и над дикими магами, и над вами тоже. Пришло время примирения, пришло время начать всё заново, — Исаил показал в сторону порта. — Неримцы, пришедшие сюда с огнём и мечом возвестили нам о начале нового периода в истории! — Исаил посмотрел в глаза народу. — Эпоха избранности, эпоха Рождённых светом прошла. Так отбросим же ненависть, и вместе будем восстанавливать родину, ибо нет разницы между народами в правоте, если все они ходят в единой истине любви и почитании Единого.
— И что же нам делать? — вопросил народ.
— Так перекуйте же мечи свои на мотыги. Нас ждёт много трудов, братья и сестры. Горнлд пал и только общими усилиями можно его возродить. Так не будем же держать рук своих без работы, а возьмёмся и возродим нашу родину, отчистим её от пепла усилиями совместными!
Мы с Велисарием пошли прочь отсюда — теперь это восстание ниспало, превратившись в общение Исаила с народом, чему я естественно рад. Мы, поднявшись по небольшому, уложенного плиткой, подошли к воротам, ведущим в квартал знати, где мой командир неожиданно спросил:
— И как она? Пегаст?
— Она? А к чему вы спрашиваете? — поинтересовался я.
— Да просто так. Я удивляясь тому, что ты смог как-то совмещать оборону города и спасение той девушки. Вот и интересуюсь, твои… потуги помогли, имели эффект? А то, как-то обидно было бы, если всё пошло под откос.
— Да, — выдохнул я. — Всё хорошо.
— Если хочешь, завтра, после того, как закончим заседание Сената, я дам тебе вольную. Поговоришь с ней, пообщаешься.
Я приятно удивлён командирской щедрости; не зная её источника и предполагая, что скорее всего он просто желает мира везде, где только можно, я с благодарностью произношу: