— Номер? — отрывисто спросил Кодбюри.
— Девяносто второй.
— Результаты?
— Блок оцеплен. Дополнительных сведений нет.
— Идиоты! — выругался Кодбюри и крикнул в микрофон: — Стягивать оцепление! Иду к вам.
Он оценивающе посмотрел на меня:
— Хотите пострелять, лучший друг Джина?
Я по-прежнему полулежал в кресле — очень уж оно располагало к отдыху, — бросил лениво:
— Буду рад.
— Держите! — Он кинул мне лучевик, я вскочил, поймав его на лету.
— Неплохо. — Кодбюри открыл ящик стола, достал второй лучевик, проверил диапазон. — Дежурный, остаетесь здесь, следите за тем, чтобы наши гости были в безопасности. — И уже к Джину: — Постараюсь развлечь вашего друга. — И покатился к двери.
А за дверью — по пустому коридору до поворота направо, потом в тесный лифт, вверх, вверх, вверх — сколько этажей? — потом лифт начал двигаться горизонтально и наконец остановился. Мы вошли в такой же, как и внизу, коридор, только ярко освещенный и заполненный черными мундирами. К Кодбюри подскочил верзила в шлеме с защитным забралом, козырнул, отрапортовал:
— Все выходы блокированы. Им не уйти.
— Жертвы? — быстро спросил Кодбюри.
— Один полицейский внутренней охраны. И еще один ранен. Он-то и поднял тревогу.
— Камера?
— Без взлома. Открыта шифром.
— Где же они?
Полицейский, казалось, даже ростом стал меньше.
— Не знаю. С момента тревоги мы их не слышали — ни стрельбы, ни беготни.
— А может быть, вы их проворонили?
— Никак нет. Все выходы блокированы.
Он откинул вверх прозрачный намордник, вытер платком лицо.
— Думаю, их всего трое. И заключенный Стоун. Где-нибудь выжидают.
— Где-нибудь… — передразнил его Кодбюри. — Вам бы командовать детским хором, а не особой группой.
— Так точно, — тупо сказал полицейский.
— Ладно, к делу, — начал Кодбюри. — Четверо с лазерами — в блок «Мышь», четверых — к грузовому лифту, взвод — в грузовой двор. Остальным прочесать коридоры. Да, еще… — Он остановил стартующего верзилу: — Изоляция камер?
— Включена на полную. — И спросил нерешительно: — Скажите, вы доложили о происшедшем директору Биглю?
Кодбюри даже позеленел от ярости.
— Какое вам дело? За излишнее любопытство — двое суток ареста. Выполняйте приказ.
Тот щелкнул каблуками, надвинул щиток на лицо и побежал к отряду. Через несколько секунд полицейские с пистолетами и лучевиками пробежали по коридору мимо нас, сворачивая в боковые проходы, и только теперь я заметил в стенах глухие стальные двери, видимо открывающиеся автоматически. Рядом с каждой — прямоугольник щита-распределителя: там, вероятно, механизм двери, пульт наблюдения, черт знает что еще. А над щитами ярко горели зеленые фонарики, кроме одной двери, где лампочка тревожно мигала.
Кодбюри к чему-то прислушивался, как собака на охоте: уши напряжены, сам в стойке, сейчас бросится.
— Что-нибудь слышите?
— Может, и слышу, — сказал он. — Вот что, лучший друг Джина, мы с вами пойдем туда. — Он ткнул дулом лучевика в жерло туннеля-коридора, уходящего в темноту.
— Что там?
— Люк для отбросов.
— Вы думаете…
Он перебил, усмехнувшись:
— Представьте, думаю. Полицейские тоже иногда размышляют. Где искать отбросы? В люке для них. — Он опять усмехнулся, довольный собственной шуткой.
Темный коридор — пожалуй, низковатый для меня: я то и дело стукался головой о какие-то выступы в потолке — мы прошли неторопливо и крадучись, он впереди, я за ним. В конце коридора Кодбюри зажег фонарик, осветив массивную стальную дверь с ржавым замком-засовом и осколки стекла на полу.
— Видите, — он указал на них лучом фонарика, — лампочка. Слабенькая. Люком пользуются редко и в основном днем. А им и она мешала…
— За дверью лифт? — спросил я.
— Нет, обыкновенные ступеньки-скобы, ржавые от времени. Этой части здания лет восемьдесят.
— А этаж?
Он кивнул одобрительно:
— Соображаете… Тридцать седьмой. Высоко. Они, вероятно, еще не успели спуститься…
Он осторожно отодвинул засов, потянул на себя тяжелую дверь, наклонился над темной бездной. Я резко рванул его на себя — вовремя: откуда-то снизу полоснул узкий белый луч, лизнул стальной косяк, как перерезал его.
— Отлично, — сказал Кодбюри, — они здесь.
Он достал из кармана прямоугольный брусочек, сдавил его, чем-то хрустнув, бросил вниз.
— Что это?
— Игрушка: усыпляющий газ. Я бы хотел взять их живыми.
Внизу в туннеле что-то стукнуло и стихло. Кодбюри выругался: