— Как ты?.. — голос был как будто не её.
— Попал в прошлое? Жил здесь? Нашел тебя? — он усмехнулся.
Ему явно хотелось поболтать. Хорошо, она поддержит беседу. Это приятнее, чем пытки.
— Всё.
— На самом деле, это не самая увлекательная история. Мне просто очень не хотелось снова попасть в Азкабан.
Её передернуло. Что же это за тайные темные ритуалы такие, если ими пользуются все, кто ни попадя? Или у них тут специальный мир-отстойник для всех таких путешественников? Лестрейндж, тем временем, ударился в воспоминания.
— Мне казалось, что это отличная идея: отмотать немного время, найти виноватых… Но снова оказаться тут, среди всех этих людей, притворяться, молчать, — его лицо скривилось. — Тебе не понять, ты другая.
Он оглядел её заинтересовано. Конечно, она же пришла во плоти и вообще не должна была быть здесь.
— Не думал, что снова увижу тебя, маленькая дрянь. Я ведь позаботился о твоих родителях-маггалах, ты знаешь?
— Да, — она выдохнула слово, стараясь не задействовать мимику.
— Беспомощные ублюдки, было очень скучно. Хотя пришлось побегать, знаешь, я не удосужился узнать их имена.
— Зачем?
Он рассмеялся.
— Конечно, ты не помнишь, но ничего, я объясню тебе. Даже лучше, что мы опять встретились. Буду считать это подарком судьбы, — Лестрейндж склонился над ней, как в первый раз. — Сейчас с моим братом все в порядке, но я хочу, чтобы ты поняла, что натворила, какую боль причинила. Отродье!
От его тона у неё поползли мурашки. Он схватил её за подбородок, сжал и помотал голову из стороны в сторону, но почти сразу отпустил и вытер пальцы о штанину. Гермиона никакого вреда ни одному из членов его семьи никогда не причиняла, по крайней мере, лично. Но это было в её мире, в её варианте развития событий. У этого Лестрейнджа все могло сложиться по-другому, и вряд ли ему будут интересны путанные объяснения, что они пришли из разных альтернативных реальностей. Его полубезумная улыбка, которая так напомнила ей Беллатрису по началу, уже говорила о многом. Этот человек прошел через Азкабан, неоднократно, у него свои понятия о справедливости.
— Я ещё по слухам из школы понял, что что-то не так. Но все было не до того, знаешь, у меня много дел. Я не хотел разочаровывать господина, хотел быть ближе к нему, когда он наконец изменит мир.
— Понимаю.
— Конечно понимаешь. Наверняка сразу же побежала к Дамблдору выкладывать всё?
Он усмехнулся, встал и чуть отошел от неё, ей стало легче дышать.
— Не всё.
— С ними непросто, да? Я желаю Лорду победы, но не хочется, знаешь, стать безымянной ступенькой к его величию.
— Тебе надо большего.
— Именно! Не только для себя, но и для брата. Мы все отдали в прошлый раз. Я просто хочу, чтобы сейчас все сложилось лучше, счастливее. И я не позволю, — он медленно достал палочку, — чтобы кто-то мне помешал.
Веревки перестали её опутывать. Гермиона неловко размяла руки, которые почти потеряли чувствительность, и подтянула ноги, не предпринимая попыток встать. Обескровленные мышцы закололо тысячей иголок.
— Я не представляю для тебя угрозу.
— Уже нет. Но ты пыталась. Хотя это было довольно жалко, в самом деле. Что вы смогли? Спасти пару магглов? Отправить нескольких мелких сошек в Азкабан? Я пришел за гадалкой, а вы даже не дернулись.
— Мы защитили Лонгботтомов.
Глупо было с ним препираться, но смолчать она не смогла. Лестрейндж только фыркнул.
— Белла заимела на них зуб, мне нет до них дела. Они были ни на что негодными тогда, и не представляют интереса сейчас. Хотя я бы избавился от Поттеров просто на всякий случай, но правильно сделал, что подождал.
Ей слышалось в этом лицемерие. В её мире после инцидента с Лонгботтами Лестрейнджи и загремели в тюрьму. Было чувство, что он, нет, не боялся, но не хотел повторять ситуацию. А вот Белла ничего не знала и просто нанесла удар по врагу. Он никому ничего не рассказал?
— Так это и правда была просто случайность? — она села, несмотря на дискомфорт.
— Разве все это не просто одна сплошная случайность? Я увидел тебя в той стычке на Косой аллее, хотя не сразу поверил глазам. Не был уверен, выжила ли ты, но решил проявить терпение. Ты так защищала мамашу своего дорогого друга и обязательно пришла бы к ней рано или поздно. Но такой подарок…
— Ты выслеживал меня? — очевидно, так, но палочка в его руке Гермиону нервировала. Надо было тянуть время.
— А что оставалось? Ты хорошо спряталась. Но не волнуйся, я помогу тебе исчезнуть окончательно.
— Я ничего тебе не расскажу, — она ответила, пока ужас не парализовал её, но звучало жалко.
— А мне и не надо, — Лестрейндж, похоже, стал терять интерес к разговору. — Можешь забрать все свои маленькие секреты с собой в могилу. Когда Лорд победит — вопрос времени, а Авад на всех хватит.
— Дамблдор остановит его, — ещё более беспомощно.
Лестрейндж будет пытать её в любом случае, Гермиона видела это по глазам, по тому, как он сжимал палочку. А ей было нечего предложить ему, никакой блеф не шел в голову.
— Что-то Снейп не особо напрягался, когда убил его тогда. Видимо, не так уж директор и хорош, как думаешь?
Он опять улыбался. Ответить она не успела, да и вопрос был скорее риторический. Лестрейндж искал её не для шпионских игр.
— Силенцио. А теперь я расскажу тебе, как расстроен, что ты вот так просто дышишь одним воздухом с моим господином и братом, после всего того, что сделала. Круцио!
Видимо, шум ему не нравился. Но сорвать голос ей это не помешало: горло раздирало и от беззвучных криков. Лестрейндж умел вовремя остановиться, потому что Гермиона даже не потеряла сознание, когда все прекратилось и ей удалось отползти и свернуться калачиком у стены. Возможно, он хотел довести её до стадии, когда смерть становится предпочтительнее страданий, медленно и со вкусом.
Он наложил очищающие. Вряд ли ради её удобства, скорее из-за собственной брезгливости — конвульсии приводили к закономерным результатам. Её знобило, кости ломило, разбитое лицо отошло на второй план. Пара гематом по сравнению с Круциатусом ничего не значили. Думать не хотелось, хотелось забыться, но из-за боли уснуть не получалось. Гермиона куталась в мантию, стараясь успокоить подрагивающие руки. В кармане нашелся вкладыш от шоколадной лягушки. Без палочки он был бесполезен, но она все равно сжимала его в ладонях. Домовик, хотя его она не увидела, принес миску с водой. Подлито там что-то или нет ей было уже не важно, пить хотелось немилосердно.
Что ж, на счет Лестрейнджей она не так уж сильно и ошибалась. Конечно, предвзятость к Беллатрисе несколько затуманила её видение, но это было закономерно — рассуждать проще и логичнее о чем-то знакомом, привычном. Белла всегда была на первом плане, имени младшего брата её мужа Гермиона так до сих пор и не вспомнила. Этот человек никогда не представился бы ей кем-то важным. Даже сейчас, после пытки, он выглядел для неё вышедшим из-под контроля статистом, получившем несоизмеримую с его положением власть.
Наверное, неуместно было так рассуждать о своем вероятном убийце, но она почувствовала разочарование. Мерлин великий, он даже её не допросил! Конечно, ещё не вечер, но, казалось, ничего, кроме удовлетворения личной мести и её устранения, ему было не нужно. Он считал, что и так знает достаточно. В каком-то смысле, так и было. Даже с крестражем, хотя он, наверняка, и понятия о них не имел, ему удалось им подгадить. Теперь пророчества нет, один из якорей Воландеморта где-то припрятан, а она умрет в подвале дома Лестрейнджей, куда сама так рвалась, от руки преданного Пожирателя и хорошего брата.
Где-то на рассуждениях о том, на кой черт ему понадобилось подливать Лили Амортенцию и травить Нарциссу, Гермиона все же отрубилась. Рабастан Лестрейндж совсем не был похож на человека, который мыслил далеко и масштабно. Он хотел защитить свою семью, избежать Азкабана и получить теплое местечко при власти Воландеморта, и не сказать, чтобы его усилия были напрасны.