У Гермионы перехватило дыхание то ли от вставшего в горле кома, то ли от холодного воздуха, когда они пересекли пустую кухню и вышли, наконец, на улицу. Недавно прошла гроза, было влажно и свежо. Она шагала бодро, на адреналине, но Снейп тащил её с таким усилием, как будто она упиралась, и до боли сжимал руку. Дом был окружен лесом, никакой подъездной дорожки или сада видно не было, хотя может все это находилось с фасада здания. Вдалеке, между стволами, виднелся какой-то сарай. Наверное, можно было уже бежать со всех ног, пока никто не сообразил, что случилось, и не бросился в погоню, но как только она, наконец, ускорилась, Северус затормозил, притянул её к себе и, не говоря ни слова, трансгрессировал.
Он не переместился сразу домой, хотя трансгрессию отследить было уж точно сложнее, чем сов, но менее, чем через минуту, они уже стояли в своей гостиной. Снейп завел её в палатку и усадил на лавку. Гермиона чувствовала себя совершенно растерянной, он все ещё прибывал в этом напряженном, собранном состоянии. Её лицо было подвергнуто тщательной инспекции.
— Что ещё?
— Круцио.
Только кивок в ответ. Северус влил в неё дополнительно несколько пузырьков, включая, наконец-то, обезболивающее, и провел диагностику. Видимо, посчитав состояние удовлетворительным, он вытолкал её в ванную, сунув в руки явно приманенные наугад из сундука чистые вещи. Голова Гермионы была совершенно пуста. Или, скорее, набита бесполезной ватой. Тем ни менее, она добросовестно привела себя в порядок и даже подготовила грязные вещи для стирки. В кармане мантии нашлась карточка с Мерлином. Она была ещё теплой, волшебник сообщал, что они вернулись и будут днем. Значит, подразумевалось, что к обеду этого дня — все же было уже явно за полночь — она должна быть в порядке. Никакой реакции на это не пришло, она взяла вкладыш с собой и опять вернулась в палатку.
Там её уже ждал поздний ужин или ранний завтрак. Гермиона не стала задаваться вопросом, когда это Снейп успел сготовить, а просто накинулась на еду, даже не замечая вкуса. Как всегда это бывает после вынужденной голодовки, насытилась она быстро. Её не было дома чуть больше суток, какого-то существенного вреда Лестрейндж ей не причинил — может от Круциатуса ещё будут некоторое время дрожать руки, но те же синяки и воспаление пройдут уже к утру, до которого оставалось не так много времени. Боль практически прекратилась, голова перестала кружиться, немного здорового сна в нормальной постели, и она будет, как новенькая. Но Гермионе становилось все хуже и хуже, по мере того как спадало оцепенение и эмоциональный ступор.
— Я убила человека.
Она сжала в пальцах кружку с чаем, который уже практически допила, и уперлась взглядом в стол. Снейп молчал. Гермиона ждала, что он посмеется над ней, скажет, что все же ей это удалось, что она застала Беллу врасплох и «не дала второго шанса». Её жажда мести была удовлетворена, она прикончила Беллатрису, которую ненавидела, которой хотела причинить боль. Разве не этого она желала? Ей ведь даже не пришлось делать тяжелый выбор и вставать на путь «саморазрушения и личной вендетты», все вышло, как и говорил Лестрейндж, случайно. Одна сплошная случайность. И Темные искусства были не причем, что удачно вписалось в её серую, по отношению к магии, мораль. Стало почему-то мерзко.
Снейпу стоило бы сыронизировать на эту тему, едко пройтись по тому, как ловко Гермионе удалось избежать прямого столкновения, ведь, очевидно, из честной дуэли она бы вряд ли вышла победителем. Подметить насмешку злого рока, из-за которого одна из сильнейших магов среди Пожирателей погибла, свалившись с лестницы и свернув шею. Как тривиально и по-человечески, практически маггловски — с тем же успехом Гермиона могла её просто толкнуть, без всяких Ступефаев.
— Не то чтобы я раньше не причиняла другим вред. Во время беганья по лесам, — она усмехнулась, — и в последней битве бывало разное. Возможно, кто-то уже тогда погиб из-за моих действий. И я не жалею, ни капли, не их, не Беллу, но…
Она взмахнула руками, не зная, как объяснить, и, наконец, подняла взгляд на Снейпа, который сидел, как оказалось, прямо рядом с ней. Он рассматривал её внимательно, может даже заглядывал в мысли, но так и не выдал никакой колкости. Её чувства были ему наверняка понятны, может он и не рефлексовал так сильно, когда убил в первый раз (это же не был Дамблдор, правда?), но и вряд ли торжествовал и радовался.
В голове гудело теперь уже не от сотрясения, а из-за клубка чувств, мыслей и вопросов, которые она не могла, да и, честно говоря, не хотела сейчас осознавать. Опять произошло слишком много и слишком резко, ей стоило бы спросить Снейпа, как ему удалось найти её, стоило бы поинтересоваться о Поттерах, обсудить Лестрейнджа… Гермиона потянулась к нему безотчетно, ища утешения и тепла, но получила не только объятья, но и поцелуи. Совсем невинные, детские — в лоб, в щеки, в губы, в подбородок, как будто он выражал заботу и беспокойство, а не пытался перевести все на романтические рельсы. Его рука оказалась у неё на затылке, как тогда, после ранения на Косой аллее, мягко поддерживая и совсем не давя. Не ясно, существовала ли какая-то методичка, где советовали выводить из состояния шока поцелуями, но, по-видимому, это работало. Она расслабилась, и мысли наконец прекратили бег по кругу, сконцентрировавшись на здесь и сейчас, отставив в сторону, хотя бы на время, сложные и мучительные темы. Северус довел её до кровати, и она так и уснула, цепляясь за его мантию.
*
Гермиона очнулась резко, но ещё долго лежала с закрытыми глазами, закутавшись в одеяло. Она хорошо себя чувствовала, физически. Да, тело немного ломило, как будто она долго бегала или таскала тяжести, но и только. На лице, кроме привычных уже шрамов, ничего тревожащего не ощущалось — может синяки ещё не полностью сошли, но и глаз, и скула, и даже зубы были вполне себе в порядке. Голова была свежая и ясная. В голове было много мыслей. Обдумывать большую часть из них не хотелось.
Снейп нашелся в лаборатории, куда она зашла уже с кружкой свежесваренного кофе и прислонилась к двери в ожидании. Он сосредоточенно добавлял в котел кровь дракона, как будто ничего не случилось и это был их очередной рабочий день. На восьмой, как насчитала Гермиона, капле, он отставил колбу в сторону и перемешал смесь, уменьшая огонь. Только тогда он обернулся к ней и поморщился.
— С едой в лабораторию?
— Ой да перестань, ты сам постоянно таскаешь сюда чай.
— Только если все в стазисе и нет испарений.
— Мы действительно будем обсуждать технику безопасности?
Она отпила свой кофе. Северус задумчиво проследил за её движениями.
— Дамблдор ждет нас к обеду.
— Я знаю. Поттеры?
— Будут, вероятно, очень рады тебя увидеть.
— И что мы им всем скажем?
— Директор в курсе, по большей части.
— А я в курсе?
— Нет.
— Почему?
— У меня была договоренность. И ты в неё не входила.
— А сейчас?
— Обстоятельства вынудили все переиграть. Рабастан здорово спутал нам всем карты своими выходками.
— Да, мне тоже не очень понравилось. Так что на этот раз от меня утаили?
Снейп снова отвлекся на котел, но молчал недолго.
— Малфой отдал мне дневник.
Хотела бы она сказать, что не удивилась, но брови сами поползли вверх. Гермиона перехватила кружку покрепче и постучала ногтями по её фаянсовому боку.
— Так он… Какого черта, когда ты узнал?
— В тот самый сочельник. И, поверь, разговор был тяжелый. Он подловил меня у своего сейфа, и, если бы хотел, мог легко избавиться.