— Так значит нам надо… выманить Воландеморта на битву? — Джеймс вернулся с подносом, на сей раз левитирующим, как положено. Чай сам разлился по чашкам.
— Легко сказать, — Гермиона подперла щеку рукой. — Он и так нечасто выходит на публику, а сейчас и вовсе десять раз поостережется.
— Использование Темных искусств, конечно, исказило его разум, но Лорд далеко не дурак. Он не пойдет на открытое столкновение без веской причины, это не его тактика.
— А если Дамблдор вызовет его на дуэль? — Люпин посмотрел на них и потянулся за сладостями.
— Тот-кого-нельзя-называть — человек чести, ага, — Сириус фыркнул.
— Нет, на это он не купится, — согласился Снейп.
Лили вернулась и приложила палец к губам, но в её присутствии разговор только оживился, так что Северус просто наложил заглушающие чары. Домашнее печенье закончилось раньше чая.
— А Воландеморт все ещё живет в доме Лестрейнджей? — Поттер задумчиво повертела чашку в руках.
— Да что же вас всех так туда тянет, — Северус поморщился.
Гермиона спрятала улыбку. Такой себе повод для смеха, но забавно, что их идеи совпали. То ли все умные люди мыслят одинаково, то ли у дураков мысли сходятся.
— А что ещё делать? Если нельзя выманить, то надо самим напасть.
— Конечно, мы вдвоем с Гермионой со всем разберемся, не волнуйтесь.
— Тогда найдите способ провести Орден в дом, — Лили пожала плечами. — Ты же как-то попал туда ещё даже до того, как вступил в организацию.
Она бросила быстрый взгляд на Северуса, он покачал головой. Дальше их предложения так и не зашли, хоть они и засиделись в гостях почти до обеда. А на вечер уже были запланированы другие встречи — с Малфоем и Дамблдором. Эти обязанности они поделили, и каждая была по-своему неприятна.
С Краучами все сложилось, как нельзя лучше, но у Гермионы язык бы не повернулся сказать директору, что им повезло. Когда она пришла, он стоял у окна и задумчиво смотрел вдаль, хотя за стеклом была видна только непомерно разросшаяся зелень сада, да кусочек мутно-серого неба. Она практически ждала от него какой-нибудь банальной печальной фразы, что, по крайней мере, посмертно сын нашел признание отца и теперь может покоиться в мире, но Дамблдор молчал. Она сделала пару шагов вперед.
— Мы выполнили все, что должны были. Но что делать дальше…
— Не волнуйтесь, мисс Фицрой, я возьму это на себя.
— У вас есть идеи?
— У мистера Крауча есть.
— Совместная операция с министерством?
— Выборы пройдут в начале ноября. Это хорошая возможность для всех нас.
— Крауч укрепит свои шансы, Орден получит силовую поддержку, — она свела брови к переносице и задумалась. — От нас что-то требуется?
— Информация, как и всегда, — его ответ звучал сухо. — Я тоже буду держать вас в курсе, естественно.
Дамблдор так и не повернулся к ней. Гермиона вышла на середину гостиной пустующего маггловского дома. Пыль и грязь были явно убраны магически, но в воздухе все равно пахло затхлостью.
— Простите меня, сэр. Я не хотела ставить вас в неудобное положение.
Извинение вышло каким-то скомканным и дурацким. Он резко обернулся, и она съежилась под взглядом печальных голубых глаз. Дамблдор мог пристыдить одним своим видом, впрочем, она, несмотря на все свои уверенные слова, и сама стыдилась.
— Я не злюсь на вас, мисс…
— Грейнджер, — выдавила она.
— Грейнджер, — он согласно кивнул. — Моя ложь о Барти — лишь капля в море компромиссов с совестью, на которые я шел, зачастую, по совершенно ничтожным поводам. И многие, даже самые искренние мои поступки принесли куда больше вреда, чем эта маленькая ложь — пользы. Но я беспокоюсь за вас. И за Северуса, конечно, тоже.
— Мы все друг за друга беспокоимся, — она не вынесла его внимания и теперь смотрела в пол.
— Я понимаю ваше стремление защитить его. И мне жаль, что я не смог своевременно оказать вам ту поддержку, которую вы заслуживаете.
— Мы сами добровольно впутались во все эти интриги.
— Цель обязала вас воспользоваться любой возможностью. Как я могу судить вас, если сам пожинаю плоды ваших трудов? Мы все оказались заложниками своих стремлений и убеждений.
— Надо было обратиться к вам раньше. Северус привык все делать в одиночку, а я просто испугалась…
— Не факт, что я бы смог предложить вам вариант получше. Не так уж сильно я отличаюсь от того другого меня, что вы знали, как ни тяжело мне это признавать, — он опять отвернулся к окну, Гермиона так и стояла потупившись. — Но знайте, несмотря на то что та война наложила на вас отпечаток, во мне ещё жива надежда, что мы не только сохраним мир на этот раз, но и себя для мира. Держитесь, мисс Грейнджер, и присматривайте за Северусом, не позволяйте тьме поглотить вас.
Гермиона не нашлась, что ответить, но разговор и так был закончен, так что ей оставалось только попрощаться и вернуться домой. Снейп задерживался либо у Малфоя, либо у Воландеморта, либо из-за ещё черт знает каких дел Пожирателей, так что с большой долей вероятности до утра его можно было не ждать. Она беспокойно обошла дом. Нервничать из-за очередного типичного внушения от Дамблдора? Какая глупость! Он изначально вызвал её именно для сеанса душеспасения и никак иначе. Показательно, что именно её, Северус же не мог сегодня прийти. Конечно, ведь даже если этот директор до сих пор считал, что все могут получить прощение, на Снейпе подобные красивые фразы все равно не сработают, он ими наелся на годы вперед в прошлый раз. А вот она все ещё не могла считать себя бесчувственным циником.
Смерть Беллатрисы её оглушила, остальное… как будто только сейчас пришло понимание, что вот она — война, никто не уйдет с неё чистеньким, уж точно не они со Снейпом. Сначала гибель членов Ордена, потом оборотней — все это наложилось друг на друга и окончательно все изменило. Подтолкнуло ли к краю, или она уже была внизу к тому времени, Гермиона затруднялась ответить, но все же именно поэтому она пошла к Малфою. Она не хотела, чтобы Северус был там в одиночестве. Он опять впадал в депрессию, и ей невыносимо было видеть его таким. Но Гермиона вовсе не была спасителем, она сама боялась, что останется там один на один со своей совестью, грузом прошлого, будущего и бесперспективным настоящим. Они оба вцепились друг в друга по одним и тем же причинам, хотя Снейп наверняка видел в ней только жертву, которую он утаскивает за собой. Но будь она в порядке, то не швырялась бы темномагическими заклинаниями на поражение, будь она в порядке… То что? Осталась бы дома, пока МакКиннонов и мародёров убивают? Даже Снейп не стал уговаривать её поостеречься, ведь нельзя выиграть войну, не участвуя в битвах, какими бы они не были.
Ближе к ночи Гермиона уговорила себя лечь в постель и закрыть глаза, но это, ожидаемо, ничего не дало. Она больше не пила зелье сна без сновидений — после всех этих смертей Белле уже нечего было ей сказать. Но сон все равно не шел, жить одним днем, без оглядки не выходило. Нет-нет, да и приходили мечты. Они же были на финишной прямой, ещё немного усилий, ещё пара трупов, и вот она — спокойная жизнь. Смешно.
Гермиона была честна с Северусом, их абсурдные отношения не пугали и не тревожили её сейчас, но после войны… Если они выиграют, выживут, выкарабкаются, то что им останется? Она ведь даже не могла сказать (и не сказала), что влюблена. Разорвут ли они связи, когда преодолеют болезненную необходимость друг в друге и захотят забыть обо всем этом? Снейп рассуждал, наверняка, ещё мрачнее и критичнее. С него станется патетично бросить её во спасение сразу после падения Воландеморта. На фантазиях о заламывающем руки Северусе, объявляющем о расторжении их помолвки, она задремала.
*
От него веяло холодом, не просто ночным, а каким-то неестественным, могильным. Магия вообще часто воспринималась очень стереотипно: бытовая была уютной, светлая — теплой, Темные искусства вызывали мороз по коже. Северус явно хотел как-то защититься от этого, преодолеть отчуждение. Она заворчала недовольно, когда он разбудил её и бесцеремонно залез под тонкое одеяло, а вскоре и сама чуть не замерзла, пытаясь отогреть ледяные руки и ноги, но действительно выставить его Гермионе и в голову не пришло. От прикосновения губ тоже разбегались мурашки, но уже гораздо приятнее.