Спустя два дня…
Мы успели наложить знаки ещё на пяти крупных хранилищах. Всё проходило проще, чем я себе представлял, а от того и росла тревога. До этого этапа мы встречались с преградами даже в мелочах, но теперь дело шло быстро. Вендиго показал найденные тоннели и, судя по карте, по ним мы легко могли пробраться к главным правительственным зданиям, чем я и планировал воспользоваться. Не смотря на то, что отряды агентов ФСК прочесывали ближайшие к городу зоны, нам удавалось с ними не встречаться, хотя и о прежнем логове можно было забыть. Ходил слух о том, что они начинают переключаться на город и проводить обыски в квартирах тех оборотней, кому посчастливилось не отправиться в общий загон. Ни подтвердить, ни опровергнуть, ни помочь мы не могли, что, впрочем и не было нашей целью. Сейчас мы бежали по промозглому ночному лесу, приближаясь к военному складу амулетов — последней точке.
— Алекс, нужно взять ещё северней, — кричал мне Арес. — Обойдем мимо того сарая и осмотрим их защиту.
— Ничего себе сарай, — прокомментировал Фред. — Да, это на НИИ похоже. А раз рядом с вояками, то снимут нас серебряной очередью ещё на подходе.
Когда мы подобрались ближе, уже ползком, стало ясно, что так просто в хранилище не попасть: лучи прожекторов освещали не только его, но и всю территорию в ближайших пятидесяти метрах, снайперы на вышках, которые до этого встретились нам лишь на складе федеральной службы контроля, реально делали свою работу, а не спали, завершал картину патрульный внедорожник, курсировавший по периметру. Я посмотрел на брата, проследил за его взглядом.
— Нет, так мы делать не будем.
— И зря, — пожал он плечами. — У меня бы на это ушло минуты…
— Вендиго, пожалуйста, — театрально взмолился я. — У кого-нибудь ещё есть идеи?
— Дядя Алекс, можно как в том фильме, что вы показывали на уроке, — подал голос Хорс. — В машине, которая туда въезжает спрятаться.
На миг я даже призадумался над этой версией, но быстро её отбросил — как минимум потому что в кино плохие парни всегда глупее героев, что и обеспечивает последним победу, это был не наш случай. Отправлять разведку было не менее рискованным и я решил выждать — пересменки, ошибки людей или просто невероятной удачи. Остальные последовали моему примеру.
В то же время…
Виктория чувствовала жар, ещё когда они приближались к этому месту ей стало плохо. Ей казалось, будто прямо в голове звучит плач и вой щенков. Её щенков. Они скулили, кричали, заглушали собой все реальные голоса и звуки. В груди пульсировало. Непреодолимая сила тянула её туда, в сторону здания, которое другие называли НИИ. Она сопротивлялась этому чувству, но с каждой минутой всё меньше ощущала связь с реальностью. Рядом разгорелся спор, кажется Алекс менял планы, а Деви в чем-то его убеждала. Волчица слушала их, но не слышала, не могла разобрать ни единого слова. В какой-то момент над ней повисла тень — Арес что-то быстро сказал и ушел. Рядом вставали и проносились вперёд другие оборотни, пока она не почувствовала, что рядом больше никого нет. Ветер обдувал её со всех сторон, к шерсти липли комки грязи, но Виктория не обращала на это внимания. Минута, вторая. Кажется, рядом есть движение, кто-то обратился к ней. Но она больше не сопротивлялась зову. Качаясь, девушка поднялась на лапы, запрокинула голову и… сорвалась с места.
— Фред! Держи её! — позвала старейшина.
— Бабушка, куда она? Разве Виктории одной можно?
— Нельзя, малыш, нельзя. Ну же, беги! — прокричала она волку, замешкавшемуся на повороте тропинки.
Волчица бежала, не чувствуя собственного тела. Всё, что у неё было в тот момент — плач её детей, заполнивший собой всё вокруг. Она не разбирала дороги, не оценивала риски, не щадила себя — перепрыгнула через забор, впившийся колючей проволокой в лапы, разбила собственной мордой тонкое оконное стекло, оставившее кровавые резаные раны, сбила стойку с амулетами, призванными защищать служебный коридор и лишь на миг ощутила нечто реальное — жар на кончике хвоста, пробиравшийся всё глубже в её плоть. Она бежала на звук и сердце её ускоряло ритм, слилось пульсом в воплями в голове. Когда они стали невыносимыми, когда Виктории казалось, что они способны разбить собой её череп, в сумрачном дверном проеме показалась белая фигура. Та остолбенела всего на мгновение, но его хватило оборотню, чтобы сбить её с ног. Воплощение произошло само собой, без боли, о которой девушка и не думала тогда. Она сама не понимала, почему и что делает, но знала, что так нужно. Она стянула с, потерявшего сознание человека, халат, запахнула его и, едва-ли не срываясь на бег, прошла к самому дальнему кабинету в коридоре. Туда, где из под двери пробивался свет, туда, откуда она слышала ИХ.
В то же время, у военного хранилища…
Несмотря на спорность этого решения, я повел стаю не в хранилище амулетов, а за него — к самому обычному складу вооружения. Когда мы пробегали мимо, я успел подметить там куда более низкий уровень защиты, по крайней мере, от оборотней. Вендиго, за считанные секунды вырывший подкоп, открыл нам путь к одной из скромных пристроек, не попадавшей в зону видеонаблюдения. К своему стыду, я о нем до этого даже и не раньше задумывался, но брат заверил, что мы не оставили следов, а если бы где-то и прокололись — нас бы схватили на следующей же точке. Первым проникнув во внутрь, я столкнулся с человеком — престарелым и жутко напуганным.
— Сиди тихо и не создавай проблем, — вырвался у меня рык. — О последствиях знаешь.
Он закивал, вжимаясь в стену. Когда я прошел вглубь помещения, то услышал за спиной, как другие волки из группы его досматривали. Улов обещал быть не слишком грандиозным — мы ворвались в ремонтную мастерскую щитов. На многих их них виднелись следы от жара амулетов, что воздействовали на металл, но самих камней нигде не было. Отдав команду выносить всё, с чем потом можно будет скрыться, я попытался найти какую-нибудь документацию. Единственное, что могло бы быть нам полезным — методичку по боевым построениям, хоть и сильно устаревшую, судя по состоянию, я забрал с собой. Уже выходя, я вновь обратился к человеку:
— Ты никого и ничего подозрительного не видел. Не вынуждай нас пренебрегать принципами.
Вряд ли он понял, о чём я говорю, но всем видом показал, что проблем с ним не будет.
Ранее…
Виктория ворвалась в лабораторию в человеческом обличии. Одним движением столкнув ученого со стула и наступив ему на горло, она окинула взглядом комнату: за железной стеной с окном лежали щенки. Изувеченные, страдающие, почти что неживые. А на них была направлена установка с вмонтированными кристаллами. Она не знала, видели ли её дети, но вой в голове стал слабее, будто они почувствовали, что помощь близко. Словно на миг возымев безграничную силу, девушка подняла мужчину за грудки и приказала:
— Выпусти их!
— Милочка, — кашляя и потирая шею, сказал он. — А вы кто такая?
— Сейчас же выпусти! Иначе я тебе брюхо вспорю.
Растрёпанная, с обезумевшими глазами, она произвела совсем не то впечатление, которого бессознательно добивалась. Учёный, делая вид, что рассматривает многочисленные рычаги и экраны на панели у стеклянного окна, потянулся рукой к кнопке под столом, успокаивающим тоном приговаривая:
— Да, конечно, сейчас все они будут свободны. Вы только не нервничайте, я всё сделаю.
Но он не успел. Фред, догнавший беглянку, не раздумывая, с наскоку вцепился в его спину. Человек заверещал от боли и повалился на пол.
— Стой. Он должен открыть дверь, — крикнула Виктория.
Волк, не отпуская добычу из пасти, воплотился в промежуточную форму и клыки его прорвали тонкие податливые мышцы. Смотря мутными глазами на ночную посетительницу, учёный хрипло рассмеялся:
— Больная! Больная на голову.
Отчаявшись, он сделал всего один жест пальцем по сенсору и тяжёлые металлические створки на рельсах стали разъезжаться. Фред отбросил человека в сторону. Тот не переставал издавать булькающие и шипящие смешки и когда девушка вбежала в помещение, схватила и прижала к груди детей, и когда другой оборотень прошел вовнутрь и принялся рассматривать минералы в установке, и когда они вдвоем покинули лабораторную. Кровь стекала с него и образовывала багряную лужу. Учёный не мог не знать, что обращение за помощью сейчас спасет его жизнь, но так и продолжал лежать на холодной плитке, тратя последние силы на нервные, граничащие с сумасшедшими, вскрики.