— Знаете, у меня много сыновей, — спокойно ответила она. — С некоторыми из них связь поддерживать у меня нет права.
— Да, мы почитали ваше идеальное досье. Но у вас есть двое сыновей четвертой ступени, живущих неподалеку.
— Нет, — отрезала она, с грохотом поставив чайник на плиту. — Лишь один.
Мужчины переглянулись, зашуршали бумагами. Волчица с прищуром наблюдала за их неловкими действиями, выделяя среди самых обычных людей альфу, его помощника бету и щенка, взятого на охоту лишь ради тренировки, а не реального результата. Говорящий не был лидером. Настоящий вожак сидел спокойно и лишь вчитывался в ровные строки текста документов.
— Возможно, это какая-то ошибка, назовите, пожалуйста, имена, — продолжил тот, кого Миранда определила как бету.
— Виндиго, Джордан, Кей, Рой и Алекс, — с равнодушной интонацией перечислила старушка. — Второй и третий не пошли дальше второй ступени, четвертый учится на социальном направлении третьей ступени, пятый работает по общеобразовательному направлению на четвертой и первый был принудительно понижен с четвертой на третью.
Агенты вновь замешкались, проводя мысленный коллективный подсчет. Маленькая уловка Миранды сработала точно в цель — даже лидер вновь подсмотрел в бумаги. Пока держалось замешательство, она расставила чашки и разлила чай, попутно поглядывая в, отложенные на стол, документы. "Значит Алекс… Ну мы и семейка, конечно" — подумала она, прочитав несколько строк из начала акта допроса.
— Вы нас, Миранда, дурить не вздумайте. Вы…
— Да, как же я дурю? Один сын на четвертой ступени адаптации. Это у вас там ошибочка, вот и подправите заодно, — она отвернулась спиной к помощнику человеческого вожака и хищно оскалилась.
— А теперь помолчите. Ваш сын Алекс обвиняется в совершении преступления против лица государства, министра "Новой политики". И от того, как долго вы ещё решите строить из себя невинную овечку, будет зависеть то, сколько ещё допросов вашему сыну предстоит пережить и не окажетесь ли вы вместе с ним в удручающем положении.
Лидер поднялся, стал напротив старушки, смотря на неё сверху вниз. Но в её, пылающих жёлтым глазах, не было ни страха, ни и даже удивления. Волчица была полна решимости стоять до конца за своих щенков, вне зависимости от того, что и кто совершил.
Ранее днём в следственном изоляторе…
Арес стоял как вкопанный, не отрывая взгляда от кристалла кварца. Начальник отдела выразительно поднял брови, кивая. Оборотень молчал.
— Ну, что же вы, оперуполномоченный? Сказать нечего?
Человек, видимо, и сам до конца не понимавший, из какого клубка он начал распутывать нить, наигранно сурово стал в стойку, спрятал камень в карман.
— Оборотнем личные магические амулеты не положены и вы…
— Это пустышка, — перебил его альфа.
— Ну, разумеется, это же горный хрусталь. Ай, точно, вас же этому не учат, — начальник отдела мерзко прыснул, но, встретившись с невозмутимым взглядом Ареса, вновь посерьезнел. — Так. Я не знаю, что вы, оперуполномоченный, задумали, но это я нашел у камер режимного корпуса. Где вам быть сегодня не положено. Книжечки! Так я сразу и поверил, да. Решили мохнатое место прикрыть и что-то задумали? Так вот, знайте, Арес, вы теперь у меня на карандаше. Лично в строй стану в вашу смену! — его мелкие глазки налились кровью. Оборотень, же, после увиденного меньше получаса назад, был ко всему флегматичен. — Сделаю запрос на проверку информации с амулетов в вашей халупе, а затем, если я что-то найду, а я найду, не сомневайтесь, окажетесь по ту сторону!
Начальник отдела говорил сбивчиво и излишне эмоционально, что заставляло Ареса кривиться от каждого громкого звука в его речи. Он чувствовал в ней какое-то притворство, наигранность, но ещё не мог распознать, почему.
— Вас понял. Разрешите идти?
Тяжело дыша, начальник выругался, махнул рукой и, развернувшись на пятках, пошел прочь из дежурной.
Альфа шагал нарочито медленно, пиная мелкие камни и мусор на, выложенной брусчаткой, улице и думал о том, в каком же "мохнатом месте" он оказался. Ведь не приукрашивал начальник отдела — действительно, будет следить, будет искать и что-нибудь, да найдёт. В самом по себе камне проблемы не было: из-за того, что ими регулярно обвешивают всех оборотней силовиков, запрета на пронос на территорию просто не могло существовать. Но тот факт, что по незаряженному минералу его можно вычислить, проявить его личную энергию — это плохо. А то, что теперь с него глазу не спустят — ещё хуже. Действовать скрытно и без ущерба для социального положения — таков был план. Ни на одном из этапов Ареса не должны были прямо опознать, а теперь любое сомнительное происшествие будет без суда и следствия записано на его счёт. Волк не хотел рисковать, он понимал, насколько велики ставки, тем более что он уже попросил о помощи семью. "Всё или ничего? Попытаться спасти всех и оказаться вместе в бегах или оставить как есть?". Родители, так уповающие на стабильность в жизни и карьерный рост сына, единственного наследника, точно бы ему не простили первого варианта. Брут в ночь полнолуния сказал: "Если добыча мелкая и слабая, то мы её загоняем. Но если идёт охота на того, кто равен или превосходит нас по физической мощи, наша сила — в тени, мы действуем скрытно, выжидаем, выслеживаем; и в сплоченности, мы не атакуем в одиночку". Но теперь у оборотня не было ни единого укрытия и, если идти до конца, то он ставил на кон не только свою жизнь, но и всей стаи.
"Готов ли я пожертвовать всем?" — Арес прошел мимо нужного переулка, даже не обернувшись в его сторону. "Готов ли я помочь бете и будет ли он готов помочь мне?" — он спустился в метро, кивнув оборотням в жёлтых жилетах. "У него не так много вариантов: долг за спасение вынудит его. Но, хочу ли я действовать такими методами?". Вагон плавно тронулся, унося альфу в сторону западной конечной. "Я не должен подставлять семью ещё больше. Они помогут, обещали помочь: дадут еды и крышу над головой. Но это временно" — он расстегнул молнию на сумке и пробежал взглядом по карте, не доставая её. "И действовать на месте нужно тем, кто уже будет известен властям — мне и Алексу" — палец проехал по шероховатой бумаге от станции, на которой он сел, к смешанной школе. Арес ещё долго просидел, смотря на уже закрытую сумку. "Но наша сила в тени — выждать и выследить" — он накинул лямку на плечо и вышел из поезда метро, дальше станций нет.
Интернат представлял собой два некрупных здания: жилое и учебное. Как оборотень второго поколения, альфа жил и учился отдельно от человеческих сирот, в исключительно волчьей социальной группе. Но сейчас, как ему казалось, щенки настолько оторваны от своей природы, что могут спать на соседних кроватках с самыми обычными детьми. Он прошел вдоль изгороди. Амулеты, внедренные в забор, вызвали лёгкое головокружение, заставившее оборотня оступаться и удерживаться за ветки. Министр Леонард Себула или был в офисе федеральной службы контроля, раз уж говорил с агентом, или только ехал домой — так что особого страха быть замеченным Арес не испытывал. Когда впереди показалась оградка, он, не раздумывая, перепрыгнул через нее там же, где и Алекс два дня назад. Живая изгородь, вопреки ожиданиям альфы, была словно неприступная стена, возвышавшаяся на метр над головой. Попытавшись обойти её кругом, Арес заметил небольшой просвет, который, по всей видимости, был заслугой беты.
Первое, что увидел волк, заглянув в щель между листьев и сломанных веток, был розарий, небольшой, но ухоженный, где-то сбоку голубым пятном разлился бассейн и чуть-чуть была видна веранда. Арес, нагнувшись, делал маленькие шажки, чтобы изменить угол своего скромного обзора, но так и не мог заметить признаков пребывания в этом месте щенков. Иллюзий он не питал — понимал, что выводок не будет нежиться под сентябрьским теплым солнцем, посасывая мать в центре заднего двора, но он не чувствовал их и на нюх. Облик волка избавил бы от этой проблемы, но создал мы множество других, реши Себула заявиться сейчас домой. А человеческое тело давало, если не возможность отбрехаться, то хотя бы выиграть время. Он пошел дальше, вдоль изгороди, аккуратно ступая с пятки на носок, чтобы не издавать шума. В ещё нескольких местах он смог посмотреть на вид стены и угла дома, на какой-то куст и бассейн. Наконец узкий просвет открыл ему взор на значительную часть двора и веранды. Больше всего настораживали клетки вольеров, из которых вываливались погнившее сено — их решетки поблескивали неестественно ярко. А когда Арес понял, из чего они сделаны, то невольно отшатнулся от изгороди. Серебро. Он представил, как молодая волчица воет там от боли при родах и не может даже лечь удобно, потому что любое прикосновение приведет к моментальному ожогу, как слепые новорожденные кутята ползают в пожухлой траве и случайно задевают убийственный металл, не понимая, почему мир так жесток к ним в первые же минуты жизни, и как министр смотрит на всё это с лежака, раскатисто смеясь. Злость перекосила лицо. Виктория, его первая и единственная любовь, которую он привел к родителям вопреки вражде их стай, которую охранял от нападков родственников, а затем — военных на адаптации, будучи готовым страдать вместо нее и даже убить за неё, годами мучилась в этом месте. Отвратительные, чудовищные образы замелькала в его сознании. Альфа попытался вытеснить их, подумать о чем-то ином, но они словно прилипли к разуму, отравляя воспоминания, которые он лелеял всё время мучительной разлуки. Он помнил её рыжую гладкую шерсть, её молодое ловкое тело и завораживающую мелодию голоса. Когда он увидел запись, якобы снятую на камеру в этом дворе, когда узнал цвет волос девушки и сопоставил с рассказом Алекса, он заполучил цель, ради которой ему стоит жить дальше в этом новом опасном мире — бороться, не смотря ни на что.