Ой-ёй-ёй. Чек из магазина «Ригал флористс», где я произвел покупку дюжины красных длинночеренковых роз.
— А, это, — проговорил я и потянулся за бутылкой.
— Я подумала, ах, как это мило с его стороны. Вымыла вазу и не смела весь день из дому шагу ступить — вдруг пропущу доставку!
— Наверное, они не нашли наш коттедж.
— С каждой минутой у тебя нос все длиннее и длиннее.
— Ты намекаешь, что я лгу?
— Намекаю? Нет, дорогушенька. Я прямо это говорю.
— Кошмар.
— Для кого ты их покупал?
— Между прочим, вся эта история совершенно невинна, но я отказываюсь подвергаться беспардонному допросу в моем собственном доме.
— Которой из твоих шлюх предназначались эти розы?
— Тебе будет ужасно неловко, когда розы вдруг окажутся здесь завтра утром.
— Только если ты огородами проберешься в магазин и оттуда по телефону закажешь еще дюжину. Если ты держишь где-нибудь квартиру с проституткой, то я хочу это знать!
— А что — думаешь, только одну?
— Я жду! Отвечай мне на вопрос!
— Я могу запросто доказать свою невиновность и ответить на твой вопрос прямо вот так, — сказал я и щелкнул пальцами, — но я не буду этого делать, потому что мне не нравится твой тон, и вообще все это оскорбительно.
— И я здесь единственная, кто ведет себя неправильно?
— Несомненно.
— А теперь скажи мне, кому предназначались эти розы.
— Актрисе, которую мы пытаемся привлечь к участию в пилотной серии нового проекта.
— Где она живет?
— По-моему, где-то в Утремоне. Только ведь — откуда ж мне знать? У меня для этого секретарша есть.
— Где-то в Утремоне?
— На Кот-Сан-Катрин-роуд, кажется.
— А если подумать?
— Слушай, не морочь мне голову. Баранина замечательная. Правда — очень вкусно. Почему бы нам не насладиться обедом, как это делают нормальные, цивилизованные люди?
— Я позвонила в «Ригал флористс», сказала, что я твоя секретарша…
— Как ты посмела лезть не в свое…
— …и тамошний администратор спросил меня, не хочешь ли ты отменить свое распоряжение посылать каждую неделю дюжину длинночеренковых красных роз по некоему адресу в Торонто. Я сказала нет, но надо бы проверить, правильно ли у них записан адрес. Тут, наверное, он что-то заподозрил, потому что говорит: «Я пойду посмотрю, а потом вам перезвоню». И я повесила трубку. А теперь говори, как зовут твою блядь в Торонто.
— Так, всё, я не собираюсь оставаться здесь больше ни секунды, — сказал я, вскакивая с бутылкой «макаллана» в руке. — И терпеть допрос я больше не намерен!
— Сегодня спать будешь во второй гостевой комнате, а если твой приятель, этот наркоман, захочет узнать почему, скажи ему, чтобы спрашивал у меня. Он знает, что ты берешь уроки чечетки?
— Расскажи ему. Я не возражаю.
— Не могу дождаться, когда же ты предстанешь перед ним в соломенной шляпе и с тростью. Выглядишь ты при этом как форменный дебил.
— Ну, наверное, — согласился я.
— Мой отец тебя насквозь видел. Если бы я послушала его (земля ему пухом), не оказалась бы в таком положении.
— То есть не вышла бы замуж за человека из низов.
— По любым меркам я привлекательная женщина, — сказала она дрогнувшим голосом. — Неглупая, образованная. Зачем тебе кто-то еще?
— Давай-ка пойдем спать. Поговорить можно будет и утром.
Но она уже вовсю плакала.
— Зачем ты женился на мне, а, Барни?
— Это я — да, маху дал.
— На нашей свадьбе я подошла к тебе, а ты как раз говорил Буке: «Я влюблен. Впервые в жизни я по-настоящему, всерьез, непоправимо влюблен». Не передать, как я тогда была тронута. Какое чувство возникло у меня в душе! А сейчас — погляди на нас! Мы женаты чуть больше года, а ты со мной любовью уже который месяц не занимался, и за это унижение я ненавижу тебя до глубины души!
— Хочу, чтобы ты знала, — сказал я, весь во власти чувства вины, — что я не изменял тебе.
— О, как мне стыдно. Убил. Какой же ты лгун! Жалкий плебей. Животное. Давай допивай свою бутылку. Спокойной ночи.
Всю-то я бутылку не допил, но оставил едва на донышке, а когда рано утром проснулся, слышу, она говорит с матерью по телефону. Ежедневный утренний отчет Второй Мадам Панофски.
— …баранья ножка. Нет, не новозеландская. Местная. Как где, в «Делани». Ма, я прекрасно понимаю, что в Атуотере на рынке дешевле, но мне было некогда, и потом, там вечно негде машину поставить. Я помню. Конечно, я обязательно проверю счет. Я всегда проверяю. Нет, ты была абсолютно права, что сказала — оно было пережаренным и жестким. Нет, вовсе я не постеснялась, просто снаружи мне было ждать удобнее. Ма, так нечестно. Не каждый ирландец католик, и не каждый католик антисемит. Да нет, просто ребрышко какое-то упрямое попалось. Я вовсе не говорю, что ты плохо готовишь. Что? А… — суп-пате из дробленого гороха, а потом зеленый салат с сыром. Да, это ты мне дала рецепт. Я знаю, как рабби Горнштейн его обожает, а Барни — он вообще к десертам равнодушен. Господи, да ведь он из виски получает сахара столько, что никаких десертов не надо! Я скажу ему, обязательно, но он отвечает, что вовсе не стремится жить до восьмидесяти и ходить пуская слюни в маразме. Я согласна. Конечно, сейчас это не такой уж преклонный возраст. Да бог с тобой, он прекрасно знает, что у тебя диплом Макгилла и ты рецензируешь книги для женского читательского кружка при синагоге