— Подальше от тебя, — буркнул я, продолжая пробиваться дальше. Издавая скрежещущие звуки, передо мной вылезла ещё одна летучая мышь. Завидев меня, она угрожающе подняла когти и цвиркнула.
— Занято, — прошипел я, легонько ударив мышь кулаком в перчатке. Мышь не развалилась, как в прошлый раз, а только помялась. Но, кажется, сломалась.
— Поищи место в преисподней.
Мне на голову посыпалась земля, а кусты куда — то разом исчезли. Перевернувшись, я увидел, что оберон, желая добраться до меня, вырвал их с корнями. Наклонившись так низко, что его ноздри едва не втягивали меня, великан злорадно ухмыльнулся:
— Кто не спрятался, я не виноват. Последнее слово?
«Яр — ко звёз — доч — ка све — ти…» — пропел женский голос по слогам на мотив детской песенки. Оберон посмотрел куда — то вдаль и принюхался.
«Чу — дищ к нам не под — пус — ти…»
Холод, пронизавший меня до костей, растаял в мягком тепле, наполнившем всё тело, и вокруг рук возникло белое свечение, пульсирующее в такт ударам сердца.
«Пусть от — сту — пит в у-гол тень…»
С каждым слогом свечение усиливалось, обволакивая ярким коконом. Оберон покосился на меня, в его взгляде появилось недоумение.
«Ког — да сме — нишь ночь на день».
— Последнее слово, а? — переспросил я, приготовившись отпустить накопившуюся во мне энергию на свободу. — Скажи — ка: «сы — ы–ыр».
Столб белого света ударил в небо. Дыхание перехватило, сквозь звон в ушах пробился грохот, похожий на рёв урагана. Я чувствовал, как свет в столбе становился всё плотнее, пока давление внутри не разорвало его.
И… ничего больше. Оглядевшись по сторонам, оберон снова уставился на меня. Я кое — как встал и пожал плечами.
— Факир был пьян, и фокус не удался.
Обезьян налетел откуда — то слева и набросился на оберона. Тот, схватив его одной рукой, с такой силой приложил о землю, что с рыжей шерсти посыпалась золотистая светящаяся пыльца.
Настало самое время, чтобы сваливать, однако оберон был намного сильнее своего противника, и, разобравшись с Обезьяном, вернулся бы за мной. Поэтому разумнее всего было принять чью — либо сторону — временно, конечно. Что я и сделал.
Заслонив собой прижатого Обезьяна, я размахнулся пошире, и что было сил ударил по опускавшемуся гигантскому кулаку. Боль была такая, будто мне на руку наковальня упала; оберон, судя по его воплю, чувствовал что — то похожее. В ту же секунду на него набросилась едва ли не вся Обезьянова армия, они облепили великана, и слышно было только, как скрежещут друг о друга стальные когти.
Воздух дрогнул и оберон пропал. Убежал зализывать раны.
Я оглянулся. Обезьян, как ни в чём ни бывало, висел в воздухе. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Потом он вздохнул и тоже исчез. Я выбрал правильную сторону. У многих демонов довольно чёткие понятия о чести и свои долги они помнят. Даже если те противоречат их планам.
Эти двое ещё вернутся, чтобы завершить начатое, но не сейчас. В складывавшейся картине и этого было достаточно.
* * *
Снег бодро падал под какой — то привет из восьмидесятых — мелодию, игравшую на радио. Плеер, имитирующий обычный mp3 и иногда заменяющий мне приёмник, мигал подсветкой в такт музыке. Я танцевал что — то вроде диско, одновременно размазывая по лицу пену для бритья, и старался не думать о прошлой ночи. Монстры монстрами, а мой вид производил не лучшее впечатление. В моём ремесле оставить хорошее впечатление — значит проделать большую часть работы. Люди любят, когда им улыбаются по поводу и без, и всегда возвращаются к в меру вежливым провидцам. Даже если те считают их идиотами. Поэтому я встал пораньше, с долей фанатизма выгладил самую чистую рубашку, смахнул пыль с хрустального шара, и теперь приводил в порядок себя.
А вы что, думали, будто день экстрасенса начинается с утреннего выхода в астрал?
Я успел побриться ровно наполовину, когда пиликнул дверной звонок. Плеер насторожился и приглушил звук. Вообще — то, эта штуковина скорее живой организм, нежели техника. Он случайно попался мне на распродаже старого хлама.
Подойдя к двери, я посмотрел в глазок. Молодая женщина в заснеженном сером пальто, с сумкой на плече, поправляла выбивающиеся из — под шапки светло — русые волосы и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Я сразу отнёс её к категории обманутых жён и недовольно сообщил: «Закрыто». Мой рабочий день ещё не начался, так что, можно было не изображать чуткость к чужим проблемам.
— Простите, — растерянно пробормотала она, — я не могу позже.
— А я не могу раньше, — ответил я. — Найдём компромисс: вы оставите меня в покое.
Должно быть, она решила, что я ушёл, потому что нажала на звонок во второй раз.
Раздражённо распахнув дверь, я открыл, было, рот, чтобы послать её куда подальше, но дамочка перебила меня:
— Это не компромисс.
— Да мне без разницы, — я не стал растягивать удовольствие и сразу перешёл к ответам: — Он вам изменяет. Теперь проваливайте.
— Кто? — удивилась она.
Отвернувшись к зеркалу в прихожей, я продолжил бритьё, наблюдая за посетительницей в отражении.
— А вы хотели узнать что — то другое?
— Вы оказываете не совсем… обычные услуги, не так ли?
— Интим не предлагать.
Она смерила меня взглядом и презрительно фыркнула.
— Я бы и не подумала.
Я обернулся и довольно нескромно рассмотрел её, после чего поморщился.
— Да я бы и не согласился.
— Меня предупреждали о вашем характере, но я не ожидала увидеть клоуна.
— Так мы будем говорить о деле, или разругаемся сразу?
Посетительница хотела добавить что — то ещё, однако взяла себя в руки.
— На меня вчера напали.
Я покачал головой, изображая уныние.
— Обратитесь в милицию.
— Не люди, — уточнила она. — Мыши.
Я уже начинал понимать, что это не к добру, но сделал последний выпад.
— Вы запрыгнули на стол, а они карабкались следом?
— Летучие мыши.
Ну да, как же иначе.
В магии практически не бывает совпадений. Даже если какие — то, казалось бы, совершенно разные события происходят одно за другим, можете быть уверены — они чем — нибудь, да связаны между собой. А тут одна и та же гадость произошла в двух местах одновременно.
Проклятье!
Я отвернулся к зеркалу и, стараясь сохранить беспристрастный тон, спросил:
— Когда?
— Часов в шесть. Вечера.
— На что они были похожи?
Её передёрнуло.
— Я не успела…
— Как вас зовут? — перебил я.
— Ева. А какое это имеет значение?
— Так вот, Ева: давайте обойдёмся без вашей неумелой лжи. Как выглядели мыши?
Похоже было, что она вот — вот расплачется. Мне не хотелось видеть у себя ревущую посетительницу, что — то сильно напугало её прошлой ночью. Но я хотел быть уверен, что меня напугало то же самое.
— Как. Выглядели. Мыши, — настойчиво повторил я. — Отвечайте. А верить вам или нет — решать уже мне.
— У них были длинные когти… Очень…
Ева всхлипнула. Я стёр с подбородка остатки пены и вздохнул.
— Вы, наверное, считали оценки в пентаграмме?
— Что?
— Ох, не прикидывайтесь. Даже глядя на ваше пальто можно предположить, что вы одеваетесь довольно строго. Однако до бизнес — леди не дотягиваете, — я показал на жёлтую обложку журнала, поместившегося в сумке лишь наполовину, — с такими журналами работают только в государственных организациях. Причем, чаще всего либо в клиниках, либо в школах. Весь разговор вы придерживались тактики «я — начальник, ты — дурак» и пытались мягко заставить меня действовать так, как считали правильным. Значит, вы учительница.
Ева молча смотрела не меня.
— Свою фамилию скажете сами?
— Зачем?
Я пожал плечами.
— В принципе, вы можете уйти и забыть, но…
— Снеговская.
— Ну, вот и отлично. Значит, будем придерживаться вашей любимой тактики? Ладно, ничего не поделаешь, придётся быть начальником.
— Но… Это же я вас нанимаю, — возмутилась Ева.
— Послушайте, дамочка, я не собираюсь становиться вашим телохранителем. У меня есть личные интересы, а вы каким — то образом попали в их круг. Я делаю то, что нужно и никто пока не жаловался. И вообще, — я демонстративно посмотрел на часы. — Детишки уже заждались.