— Ну уж, — возразил Мазин. — Возможно, и полезные перемены происходят.
— Не смешите. Жизнь-то, что такое? Люди. А человек, особенно русский, измениться не может. Такие, как я, останутся всегда жертвами, а сволочь наверху будет гужеваться. С другой стороны, какая разница, кто внизу, кто сверху? Это иллюзия. Один смех, как они там в Москве за власть дерутся, цепляются, стреляют. Да я на их месте давно б в Швейцарию слинял и такие бы напитки пил… Хотя по большому счету пить тоже все равно, что и где. Лишь бы градус держала. Вот так! Видите, как разговорился? А зачем? Чтобы вы мое кредо поняли. Жизнь — это срок, который в зоне отбываешь. А большая или малая зона тоже без разницы. Везде урки, везде верхние в законе.
— Не противоречьте себе, Алферов. Вы только что Анну Григорьевну святым человеком назвали. Это ж благодаря ей вы все-таки не с урками в зоне, а со старушками добрыми. Они вас жалеют…
— Ха! Поймали! Ловушка элементарная. Да, есть святые, и добрые есть. А зачем? Тоже элементарно! Исключения из правил, чтобы оттенить суть бытия, в котором дерьмо — закон, а старушки одноразовые. Так что Анна Григорьевна зря волновалась, я к вони притерпелся, и если вам нужно, а она просила, прошу. Сколько угодно! Что там случилось экстраординарного?
— Недавно Эрлена прислала дочке телеграмму, — сказал Мазин.
— Вот как?
Алферов сморщился, потер виски и на этот раз без посторонней помощи открыл очередную бутылку.
— Вы удивлены?
— Да как сказать… С одной стороны, я-то знаю, что не убивал ее. Муж тоже оказался чистым. Значит, или несчастье, или подлость. Выходит, подлость. Дочку бросила да и меня между делом из подающих надежды молодых ученых в нелюдь перевела.
Алферов снова прилег.
— Прошу прошения, набираю форму. Но отвечать готов по-прежнему на любые вопросы. Валяйте, не смущайтесь. Хотя, если честно, не пойму, зачем я вам нужен, если эта стерва объявилась.
Мазин пояснил.
— Девочка хочет найти мать.
— Лучше бы спряталась от мамочки подальше.
— Ну, это ее право.
— Ладно. Вас наняли, вы отрабатываете. Это я могу понять, сам нанимаюсь. Ну а дальше? Я вам зачем? Ищите!
— Приходится искать с момента исчезновения. Вас подозревали в том, что вы с ней встретились и убили. Вы доказали, что не видели Эрлену. Важно установить, приезжала ли она действительно в Горный Ключ?
— Она, помнится, оттуда телеграфировала, чего ж еще?
— Текст не ее рукой написан.
Алферов хохотнул. У него это получалось как-то по-своему, не смех, а какой-то лишенный эмоций звук.
— Слава Богу, и не моей. Будьте добры, подайте еще бутылочку. Последнюю. И не обижайтесь. Труд ваш окупится.
Неуверенный, что труд окупится, Мазин встал и подал пиво.
— Ха! — выдохнул Алферов. — Повезло вам. Я ведь загадал — если возгордитесь, не поднесете пивка, не скажу. Я люблю людей, которые не стыдятся унизиться. Сатана в гордыне, а нищие духом блаженны. Поэтому выдам один штришок. Я о нем на суде умолчал, сами поймете, почему. Штришок не принципиальный. Все равно, что муфту на четверть оборота не докрутить, труба от этого в разнос не пойдет.
— Но вы докручиваете?
— До упора. Я же сказал. Я — класс-мастер. Я не на заказчика работаю, а на свою совесть. Так, чтобы ни капли не протекло. Понимаете?
— Это я понять могу.
— Тоже класс-мастер?
— Стараюсь.
— Точно. Вижу. Вы будете первый, кому я сейчас скажу то, чего и Анне Григорьевне не говорил. Там четверть оборотов погоды не делали, а вам, может, и пригодится. Как мастер мастеру — видел я Эрлену в Ключе.
Мазин сделал резкое движение, и стул возмущенно заскрипел.
— Спокойно! — предупредил Алферов. — Не суетись. Никаких сенсаций. Но в суде могли и раздуть, я же видел, как им мой скальп в музее внутренних дел под стекло выставить хотелось. Вот и счел возможным умолчать. Понимаете?
— Алферов, я не судья. Я для себя сделаю выводы. Сам.
— Дело мастера боится? Ладно, продолжаю. Я, конечно, пошел ее встречать.
— Знаю, поезд раньше пришел…
— Не перебивайте! Поезд по расписанию прибыл, это я раньше с цветочками пришел и занял позицию рядом с шестеркой на асфальте. Я знал, что она шестым вагоном едет. И представьте себе, дверь прямо над белой цифрой зависла. Я улыбаюсь прилично случаю, букет в левой, правой готов багаж принять и саму подхватить. Но вижу, среди нетерпеливых, что в тамбур заранее выскакивают, ее нет. Ладно, думаю, не хочет толкаться. И пошел вдоль окон глянуть, далеко ли она от выхода. А взгляд случайно по платформе скользнул, и на тебе! Чуть позади из восьмого вагона Эрлена выпрыгнула.