Мазин прервал торопливое словоистечение.
— Надеюсь, Лиля не в Индии?
— Ха! В бывшем СССР!
— Вы не обеспокоены ее отъездом?
— Как отец, понятно. Такая преступность, такой бардак во всем постпространстве. Опасно, я понимаю. Но нужно же человеку какое-то увлечение? Конечно, лучше всего замуж. Впрочем, сами видели, не красавица. Да и женщины сейчас прекрасно обходятся без семейной обузы. Но от этого не легче. Не представляете, как с ней сложно. Даже вас в свою нелепую возню впутала. Послушайте! — прервался он внезапно. — Вот идея! Согласны на полцены? Убедите ее!
— В чем?
— В том, что зря все это. Кто-то отмочил глупую шутку.
— Вы уверены, что телеграмма шутка? Такие шутки скверно пахнут.
— Ну, я бы и сам этого шутника… Но все-таки дичь, поверьте, дикая дичь. Зачем вам, серьезному человеку, бабьими фантазиями заниматься? Пусть бабка оплатит вам предварительные итоги и закроем дело, а?
Мазин покачал головой.
— Вы сказали «дичь»? Дичь или фантазия?
— Я уверен, что глупость или злая выдумка, а Марина настаивает на больной фантазии, даже психическом расстройстве. «Спасать девочку надо!» Но как спасать, если поощряем фантазию? Знаете, что Лилька еще выдумала? Придумала, что мать ей по телефону звонила!
— Когда? — удивился Мазин.
— Перед ее отъездом.
— В самом деле звонила?
— Марина считает, что это очередной закидон.
— Не понимаю. Почему же она мне…
— Ничего не сказала? Она ей якобы запретила.
— Кто?
— Кто же? Эрлена.
Мазин сдвинулся в кресле, и кресло беспощадным скрипом выдало его волнение.
— Не понимаю, Владимир Степанович.
— Вот я и говорю вам — плюньте! Кто здесь разберется? Вбегает Лилька. Рев слышен еще с лестницы. «Мама звонила!» — «Это что, очередной сдвиг по фазе?» — «Папа, не смей! Не смей! Она звонила!» — «Ладно, успокойся. Что она тебе сказала?» — «Она плакала, все время плакала!» — «Что значит, все время плакала? Сказала она тебе что-нибудь?» — «Она рыдала. Не могу без тебя, только не ищи меня, не ищи, умоляю. Я сама, сама…» И повесила трубку.
Мазин пытался осмыслить услышанное.
Художник махнул рукой, будто проник в его состояние.
— Не старайтесь. Думаете, это все? Она заявила, что это не первый звонок. Прошлый раз какая-то женщина только плакала и ничего не сказала. Но теперь Лилька не сомневается, что это была Эрлена.
— А что вы по этому поводу думаете?
Мазин должен был задать этот вопрос, но он уже не доверял мнению Дергачева. Уж очень легко тот соглашался с различными вариантами происходившего. И на этот раз тоже.
— Что я думаю? Тут мы с Мариной разошлись. Она убеждена, что у девочки навязчивые психозы, чуть ли не галлюцинации. Я сам не знаю, кому верить. А вдруг Эрлена? В самом деле!
— По-моему, вам не очень верится в такую возможность.
Дергачев собрал на лбу морщины.
— Не хотелось бы верить, ужасно не хотелось, что она появилась, если честно. Думаете, это было легко пережить? По судам таскали. Но, слава Богу, столько лет прошло. Подзабылось. И нате вам! Нет, нет, это не она. Ну посудите сами, в нашем-то то… та… Тьфу, черт! Никак не научусь выговаривать это слово. В нашем то-та-ли-тарном, — произнес он по слогам, — отечестве сбежать, не разведясь, не выписавшись… Куда? С кем? Нет, она сгинула безвозвратно.
— Куда? С кем? — переспросил Мазин.
— Ну, это уж вам виднее. Идешь мимо милиции, сколько висит листовок — «ушел и не вернулся!». И так месяц за месяцем, даже годами, а человека нет как нет. И Эрлены нет как нет.
— А в трубку кто рыдает?
— Ищите, найдите!
— Вы только что предлагали бросить эту дичь.
— Правильно, предлагал. Но и я запутался. Ищите, ищите! Я сам доплачу, если разберетесь. Ужасно, если этот тип Артур прав и девочка больна. Ужасно. Она ж моя дочка!
Он распустил складки на лбу и посмотрел на Мазина широко открытыми глазами.
— Помогите! У вас-то хоть предположения существуют?
Мазин решил ответить честно.
— Я думаю, вашей бывшей супруги нет в живых.
«Сейчас он спросит — почему?» И в самом деле.
— Почему вы так думаете?
Игорь Николаевич потрогал кулон в кармане, вспомнил спасительную железную формулу — «здесь вопросы задаю я» — и вздохнул, невольно пожалев о «старых добрых временах».