Пушкарь внимательно слушал, шептал что-то беззвучно и загибал пальцы. Потом вздохнул.
— Нет, Игорь Николаевич, не выходит.
— Да, не сходится по времени. Но давай еще раз прикинем. Линия Мажино в свое время считалась неприступной, а немцы-то ее обошли.
— Обошли, — согласился Андрей, смутно припоминая сведения из учебника об этой, казавшейся непроходимой системе укреплений.
— Давай просмотрим все, что мы имеем, последовательно.
Итак, во второй половине дня в пятницу Эрлена уезжает поездом по путевке в Горный Ключ. Муж, Владимир Дергачев, заботливо провожает ее на вокзале. Даже проводница обратила внимание на образцовую пару. Ни малейшего намека на плохие отношения между супругами. Верно?
— Так кажется проводнице, — заметил Андрей.
— Вот именно. Теперь мы знаем, что распрощались на вокзале, мягко говоря, равнодушные друг к другу люди. Стоило ли им так лицемерно разыгрывать влюбленных супругов? Кому это было нужно?
Пушкарь усмехнулся характерной усмешкой, чуть сощурив правый глаз:
— Они были слишком рады хоть на время избавиться один от другого. Изображать чувства им нужды не было. Радовались от души. Только проводница их не так поняла.
Мазин постучал пальцами по столу.
— Интересное наблюдение. Чувства были обращены в собственный завтрашний день, а не друг к другу?
— Еще бы! Нежный супруг перебирал ногами от нетерпения вскочить в машину, чтобы с двумя другими козлами немедленно рвануть на юг, что и было выполнено без промедления. Дело происходит летом, дни длинные, за оставшееся световое время можно полпути до Сочей отмахать.
— А на рассвете снова за руль, и часам к десяти уже в гостинице.
— Точно. К этому же времени поезд приближается к Горному Ключу. Эрлена с перевязанной рукой — она даже просила в пути йод, намозолила глаза проводнице, — продолжил Пушкарь.
Мазин кивнул.
— Поезд приходит по расписанию, но в последний момент проводница теряет из вида пассажирку, хотя тогда значения этому факту не придала. Каждая крупная станция занимает обязательными хлопотами. Проводнице было не до Эрлены, а она тем временем переходит в соседний вагон. Зачем?
— Может быть, ей было неудобно бросаться на шею Алферову на глазах у проводницы? — предположил Андрей.
— И такое бывает. Не все еще потеряли совесть, но тут ситуация посложнее. Она не только не бросается в объятия, но и, по последним сведениям от Алферова, вообще избегает с ним встречи, просто бежит от него. Но зачем это паническое бегство? Куда?
— Я выяснил, что она побывала на почте, телеграфировала мужу и взяла билет на самолет. Тут след и оборвался, в самолете ее никто не запомнил.
— Хорошо. Возьмем все-таки за основу, что полет домой состоялся. Нелепый, глупый даже, как и весь план разоблачения мужа-бабника, у которого вся суть на роже написана и не требует доказательств.
— Не скажите, — возразил Пушкарь. — Женский план. Ваша старушка ее поняла, я думаю.
— Факт, однако, что план не сработал. По плану, Эрлена вернулась поздно вечером на следующий день после отъезда. Но ты-то проследил каждый шаг Дергачева за эти сутки. Он приехал с двумя свидетелями в Сочи и находился там два дня. Так что Эрленин выстрел получился не в яблочко, а в молоко.
— Не скажите, Игорь Николаевич, не скажите. Мы исходим из того, что Эрлена погибла прямо по возвращении, и в тот момент муж убить ее не мог, потому что отсутствовал. Так мы до сих пор думали, верно?
— Согласен.
— А почему мы не можем предположить, что убили ее двумя днями позже? Заключения-то экспертизы о времени смерти у нас нет!
— Заключения нет, но как она осталась никем не замеченной все это время от возвращения и до смерти?
— Это уже другая версия. К ней и подход другой, — упрямо возразил Пушкарь.
— И к Дергачеву другой?
— К Дергачеву мой первоначальный.
— Хорошо, — сказал Мазин примирительно, — как же ты это видишь?
— А просто… — Взволнованный новой догадкой, Пушкарь хлебнул прямо из фляжки. — Просто. Дергачев проводил жену и двинул с дружками в Сочи. А она, как и предположила умница-старушка, запудрила ему мозги телеграммой. Вернее, думала, что запудрила, притупила бдительность. Телеграмма скорее всего в почтовом ящике провалялась. Он ее потом уже нашел. Но Эрлена-то не знала про экспедицию к южным морям, верно? И считала, что нагрянет как снег на голову.
— А мужа негу.
— Нету. Что же из этого вытекает?
— Разоблачить не удалось?
— Наоборот, — произнес Пушкарь несколько обиженно, — наоборот. Для нее лучшего доказательства и не нужно было. Раз уехал, значит, с женщиной.