— Прошу в гости, — сделал Алферов приглашающий жест. — Молочка не желаете? — И расплылся в улыбке.
— Я на пельмени нацелился, — отозвался голодный Мазин.
— Дело хозяйское. Шесть штук на порцию. Тысяча триста восемьдесят рубликов. Считайте, по двести тридцать штучка… Я тут весь прейскурант изучил.
— Куда денешься, — вздохнул Мазин, перебираясь к соседу, в душе довольный встречей.
— Признайтесь, не узнали меня? — спросил Алферов насмешливо.
— Контраст есть, — признался Мазин.
— Точно — мистер Хайд и доктор Джекил. Получается?
— Вполне, доктор. Не собираетесь ли вы выбрать это качество на будущее?
Алферов повел ладонью.
— Не надо! Обойдемся без пошлостей вроде того, что еще не поздно стать человеком… Будто я не человек! Только у меня измерение другое. У них, — он провел рукой вдоль улицы, — циклы суточные: работают — спят. А у меня свой, двухнедельный: работаю — пью. В рабочий цикл я не пью, а они хлещут в любое время, хоть ночью поднеси. Но алкоголиком считаюсь я. Пусть уж так и будет. Вот и все дела. Доступно пояснил?
— Вполне.
Алферов был доволен.
— Ну и как, я в форме?
— Американский генерал. «Буря в пустыне».
— Похоже. У них во время «бури» сухой закон действовал, арабов уважали. А у меня рабочий цикл осушен.
— Клиентов уважаете?
— Клиентов? Нет. Надоедают быстро. Вот уже надоели.
Внезапно у него потухли глаза, и Алферов перестал походить на генерала, разве что на раненого в госпитале.
— Пора выходить из завязки, — пояснил он.
— Так тянет?
Алферов пожал плечами.
— Вам этого не понять. Скучно здесь.
Он произнес «здесь» как-то по-особому расширительно, будто наведался из другого мира.
— А там? — поинтересовался Мазин.
— Подшучиваете по невежеству? Но отвечаю. Там ни печали, ни воздыхания. Нет ни нервных, ни злых. А здесь все злые и несчастные. И с каждым моим возвращением все хуже. Даже богачи психуют. Стреляют не по делу. Деньги зарабатывать приходится с поправкой на инфляцию. Вот вышел из запоя и опозорился. Полкило колбасы взять хотел, даю деньги, а продавщица мне: «Ты что, дядя, с луны свалился? Ценник-то перед носом, а ты мне что суешь? Проснись!» Ну, я ей в ответ: «Извини, милая, я на секретной работе, я в анабиозе находился, в эксперименте, поотстал малость от вашей суеты». — «Что ж, вас там и кормят бесплатно?» — «Точно, бесплатно, мы для будущего науки стараемся, такие люди на полном обеспечении». — «Ишь, — говорит, — устроился. А мне к вам нельзя?» — «Ни в коем случае. Там муфту не подвернешь до упора — авария и под суд. Это ты тут сто граммов больше, сто меньше на весы бросишь, никто и не заметит». — «А у вас под суд сразу?» — «Трибунал!» — говорю. «Врешь, небось нету сейчас трибуналов». — «И очень жаль…»
Мазин посмеивался, поглядывая на «секретного экспериментатора».
— Мне, кажется, тоже пора ответ держать.
— Я так и подумал. Если б вы нашли Эрлену, уже б похвалились, а вы молчок.
— Правильно.
— Со всеми разобрались?
— С вас второй крут начинаю.
— По второму кругу пойдете? Может, остановиться?
— Напротив. Мне повезло вас повидать, пока вы в анабиоз не ушли.
— Да я вам тогда еще все как на духу. С кем вы, кроме меня, беседовали?
Мазин решил не называть Пушкаря, вряд ли эта фамилия могла подтолкнуть Ильича к продолжению темы. Назвал других.
— Дергачева с супругой повидал.
— Юлили? Эти с три короба наврут, дорого не возьмут. С ними не столько доверять, сколько проверять.
— Стараюсь. Вы и Марину знаете?
Алферов почесал затылок, сдвинув кепи на лоб.
— По правде говоря, лично знаком не был, но от сестры понаслышан.
— Хвалилась младшей?
Ильич удивленно поправил генеральский головной убор.
— Говорила, что позорит фамилию.
— В самом деле?
Алферов почувствовал заинтересованность Мазина.
— Неужели и такой мурой интересуетесь? Зачем вам старые сплетни? Это дела бабские.
— Что поделаешь, приходится и грязь разгребать.
— Ну, если испачкаться не боитесь, пожалуйста. Эрлена ревновала к сестре.