— Почему не помню? Мама отвезла меня в деревню к родственникам. Отец недели через две домой меня забрал, но я не знала еще ничего…
Мазин скрыл разочарование.
«Ну, Андрей обрадуется. Опять за свое ухватится. Развязаны, мол, руки были у Дергачева…»
— Да, помнится, Марина в вашу жизнь позже вошла, вы говорили. Потом вы сблизились.
Лиля промолчала.
Мазин спросил осторожно:
— Она разделяет ваши убеждения?
Девушка улыбнулась печально.
— У нас совсем разные убеждения. Она, повторяю, всегда мыслит практически, ее интересует конкретная польза, выгода.
— Где же сейчас выгода?
Лиля нервным жестом поправила очки.
— Всегда говорится о моей выгоде, но я презираю их взгляды на жизнь. Они не способны понимать многие истины. Сначала меня высмеивали, старались переубедить. Из лучших побуждений, конечно. «Ты не сможешь устроиться в жизни! В жизни преуспевает хватающий…» Ну, вы все это знаете, конечно.
Мазин кивнул.
— Представляю.
— Но, чем дальше, тем невыносимее. Стал появляться этот отвратительный Артур Измайлович.
— Ваш отец говорил мне, что он навязчивый человек.
— Отец убил бы его, если бы имел более сильный характер. А этот тип… Вы не можете себе представить! Он приходит и будто невзначай рассматривает меня, прислушивается к каждому слову, будто я сумасшедшая. Я знаю, он давал заключения на изоляцию людей в психушках. Недавно к нему приходил человек, которого он упрятал в дурдом, а теперь тот получил заключение о полном умственном здоровье и сказал: «Ты преступник, достойный смерти!»
— Не он ли стрелял?
— Не дай Бог погибнуть окончательно из-за такого подонка! Марина на Артура снизу вверх смотрит с разинутым ртом, а он называл мои розыски навязчивым состоянием и еще похуже… вроде шизофрении!
Игорь Николаевич положил ладонь ей на руку.
— Не волнуйтесь, пожалуйста, Лиля. Откуда вы знаете о человеке, обвинившем Артура?
— Это Настя. Она все знает. Она очень любопытная. Она слышала.
— Подслушивала?
Лиля высвободила руку. Сказала сухо:
— Может быть. Но она слышала, и я ей верю.
— Она пользуется вашим доверием?
— Я его сама видела.
— Будьте добры, расскажите.
— Только не говорите отцу! Он приходил к нам. Я одна была дома. Он пришел с большим букетом. Спросил Марину. Я сказала, что ее нет. Он говорит: «Ничего, передайте ей эти цветы, скажите, от человека, который давно не был в городе по вине Артура Измайловича. И еще — хорошие люди не забывают добрых дел…»
— Как он выглядел?
— Это кавказец. Лет сорока.
Мазин смотрел на скачущих белок, думал с досадой: «Кажется, я недооценил эту энергичную функционерку, а она во главе двух треугольников: Эрлена — Дергачев — Марина, Марина — кавказец-целитель. Любопытная геометрия!»
— Зачем вы позвали меня? — услышал он Лилю.
— Хотел убедиться, что вы сами, по собственной воле, решили прекратить розыск.
— Убедились? Вы согласны, что искать сейчас маму не следует?
— Я не могу понять, как она узнала о наших поисках. От вас?
— Что вы! Как я могла!..
— А от кого же?
— Я даже не думала об этом.
— Хорошо, Лиля. Все-таки очень прошу вас, в случае чего дайте знать.
Глава 13
Если Мазин мог считать, что на исчезновение Эрлены, которую к тому же он не имел права больше искать, встреча с Лилей свет пролила незначительный, то первая зацепка к другому его розыску все-таки появилась. Как бы ни относился он к целителю, о котором уже наслушался не украшающих того слухов, Артур Измайлович оставался его клиентом и юридически выглядел как потерпевший, человек, подвергшейся нападению и покушению на убийство. И поэтому игнорировать сведения о кавказце он не имел права. А тут еще слова Лили получили новое подтверждение.
Направляясь в «ковчег», чтобы повидать и расспросить целителя, Мазин не мог не остановиться, здороваясь с Пашковым, который на этот раз показался ему особенно угнетенным и отстраненным от активного мира.
— Приветствую, Александр Дмитриевич.
— Здравствуйте, — ответил тот, не прибавив ни слова.
— В миноре? — поинтересовался Мазин. — По поводу чего?
— Несовершенства мира, — ответил Пашков и попытался улыбнуться.
— Не вы первый, не вы последний обнаружили этот печальный факт. Но мир упорно не поддается усовершенствованию.
— Вы, однако, всю жизнь пытаетесь этим заниматься.
— Я? Что вы! Я чистильщик. Работник сферы малых дел. Всего лишь.
— Что удалось подчистить?
— Ох, Саша, кажется, я совсем дисквалифицировался. Друг страждущих здесь, не в курсе?