— Давай по порядку.
— Первая, официальная. Пистолет, похожий на тот, что нас интересует, парабеллум образца 1908 года, произведен в Великой Германии в 1936 году, в мае сорок пятого попал в руки наших ребят и был подарен ими своему приятелю с гравировкой: «Миша! Помни войну и боевых друзей. Берлин 9 мая 1945 года». Миша, с вашего разрешения, Михаил Коротеев, полковник, отец известных вам Эрлены и Марины Дергачевых.
— Слушай, Андрей! Это же сенсация!
— К сожалению, не совсем. Полковник скоропостижно скончался от инфаркта во время служебной командировки. Пистолет утрачен, в семье заявили, что о местонахождении оружия им ничего не известно. Все это произошло более десяти лет назад. Точка, конец первой информации.
— Давай другую.
— Вторую раскопал дядька в каких-то своих архивах.
— Музейная история?
— Да нет. Хотя и с прошлым. Ровно двенадцать лет назад поступила в милицию информация о том, что у одного молодого человека имеется огнестрельное оружие. Тогда это было ЧП. Тем более, что молодой человек — студент. А студенты, сами знаете…
— Какого рода информация? — перебил нетерпеливо Мазин.
— Анонимка.
— По почте?
— Да, по почте. Участковый инспектор доложил, что в его адрес получено письмо без подписи, в котором неизвестный сообщал, что видел у студента кавказской национальности, проживающего на квартире по соответствующему адресу, оружие, а именно револьвер иностранной марки.
— И все?
— По информации об оружии все.
— Письмо сохранилось? Не бесполезно было бы взглянуть.
Андрей вздохнул.
— Кроме рапорта — ничего. Дескать, анонимка.
— Анонимка не всегда ложь. Такая уж страна запуганная, что и порядочный человек старается от властей подальше держаться. Ну ладно. Что было предпринято?
— Обыск.
— Не нашли?
— Пистолет не нашли. Но как раз в эти дни был налет на аптеку, где угрожали пистолетом, и участие студента было доказано. Взяли со склада морфий. Это, как ни странно, его и спасло. Приехали богатые родичи с Кавказа. Пошли в ход деньги, преступник превратился в больного, и парня отправили на лечение в дурдом, где он благополучно отсиделся, а пистолет с тех пор как в воду канул. «Больной», разумеется, его в глаза не видел.
— Забавно, — сказал Мазин, мысленно сравнивая рассказы Пушкаря и Артура. — Два пистолета исчезли бесследно.
— И ничем с тех пор себя не проявили.
— Это не по Чехову. Ружье стрелять должно.
— Пьеса еще не кончилась.
И прямо, как по ходу отрежиссированного спектакля, дверь распахнулась без предупреждения и ворвался Борис Михайлович Сосновский.
— Игорь! Шейм!
Мазин в первый момент не понял этого английского слова, зато подействовал на него взвинченный тон Сосновского.
— Что, Борис?
— Шейм, шейм! Позор нам. Юрка нас обскакал.
— Да в чем дело?
Сосновский бросил взгляд на Пушкаря.
— Андрей в курсе моих дел. Он помогает мне, когда-то мы с ним работали, — пояснил Мазин, немного преувеличивая прошлое сотрудничество с Пушкарем.
Борис Михайлович удовлетворился заверением:
— Недавно Артуру угрожал кавказец, бывший опасный уголовник и морфинист.
— Я знаю. Его Руслан зовут.
— Знаешь? — с недоумением переспросил Сосновский.
— Обязан. За это ты мне деньги платишь, — с ироничной гордостью произнес Мазин.
— И помалкиваешь? — почти возмутился Борис.
— Успокойся. Я только что от Артура. Он считает, что этот Руслан не мог стрелять в него, напротив, благодарен за то, что психиатр упрятал его в спецбольницу, а не в колонию.
— Да, приблизительно так он и говорит, — согласился Сосновский.
— А откуда твои сведения?
— Представь себе, от Юрки! Они его присмотрели по своей линии.
— Отлично! Андрей тоже кое-что раскопал. Если Юрий нам поможет уточнить некоторые факты, я с гонорара ставлю ему коньяк.
— Коньяк! — протянул Борис. — Отстал ты, старый, живешь вчерашними измерениями. Кто сейчас пьет коньяк? Его теперь делают на Малой Арнаутской. Ты что, моего сына отравить хочешь? Конкуренции испугался?
Заметно стало, что настроение у Бориса Михайловича поднялось.
— Все это меняет дело. Мы свою добычу милиции не отдадим. А морфинист, это реально?
— Артур так не считает.
— Ну, это его дела, а Юрка на факты опирается. Он и в хранении оружия обвинялся.
— Думаю, не без оснований.
— Вот видишь!
— Больше того, тут возможна связь и с исчезновением Дергачевой.
— Серьезно?
— Вполне. Хотя и не прямая.
Сосновский замахал руками.