Он закашлялся.
— Да что теперь каяться! Повязала она меня, телом привязала. С виду простушка, как вы сказали, а такие штуки умела, которые трудящимся только сейчас доступны стали, а раньше стеснялись. В кино такого не показывали.
— Это любопытно, — прервал Мазин, — но, может быть, ближе не к телу, а к делу?
— Куда уж ближе! Тут я и с Сережкой все увидел. Эрлена путевку взяла и нагло с ним собиралась. Да хрен бы с ней, если б она на пистолет не наткнулась. Дальше, клянусь Богом, не знаю. Кто ее надоумил? Подозреваю, что эта стерва сама и навела, чтобы она нас застукала. Развести хотела. Но пистолет не учла. Короче, мы с ней у бабки были, — бабка как раз уехала, — когда ворвалась Эрлена, и пистолет в сумочке. Тут у меня провал в памяти. Не буду вам мозги засирать. Легко и самому представить этих волчиц. Помню, я никак шнурки на ботинках завязать не мог, сидел на кровати и шнурки завязывал. Наклонился, они визжат. И тут — бах! Марина потом уверяла, что она Эрлену только отталкивала, и как-то рука у той с пистолетом подвернулась. Не знаю, как, но прямо в сердце. Сейчас уже эту картину не восстановить. Думаю, никто никого убивать не собирался. Эрлена психовала просто. Но, как говорится, поэт роняет молча пистолет.
Мазин подумал, наверно, так и было. Уж слишком горячо говорил Дергачев, сопереживая ночь, которая сломала его жизнь…
— Не верите?
— Верю. Продолжайте.
— Ну вот. Сначала ошеломление, а потом, понятно, как шкуру спасти? Разбитый горшок не склеишь, а жить хочется.
— Круто у вас мозги завертелись.
— Это она. Верите или нет, она все придумала. А Эрлену действительно я вывез на машине. Только не спрашивайте, куда. Все равно не найдете. Потом с поездкой в Ключ придумала, а меня в Сочи направила. Я не сопротивлялся, я в апатии был.
Мазин вспомнил жизнерадостный сочинский снимок и в апатии усомнился, но что не изобразишь на физиономии, когда шкуру спасать приходится!
— Вот так она нас кровью и повязала. И стал я рабом. Подстилкой, чтобы ноги вытирать. Скажете, слизняк, дерьмо, ничтожество? А Лилька? Каково ей признаться?..
— Как же вы расквитаться решились?
— Не расквитаться. Взбунтоваться. Я же русский все-таки, с нашенским менталитетом. Терпим, терпим, а потом к топору. Вы еще в этой стране такое увидите, что этим новым русским и не снилось.
— Оставим политику, — попросил Мазин.
— А это не политика. Это кровное мое. Что они с Лилькой совершить задумали? Слабоумной объявить и ограбить до нитки! А потом и меня… Зачем Артур кино с покушением устроил? Он той пулей в меня целил. Уж они бы придумали, как меня замарать…
— Возможно.
Мазин вспомнил об анонимке, что получил Сосновский.
— Сами видите.
— Выходит, опять вам спасаться пришлось?
Дергачев задумался.
— Нет! На этот раз я сознательно шел, готовился. Только не спрашивайте о чепухе вроде ключа, где я его взял, как изготовил. Не мельчите. Я о главном. Я давно думал, я конченый человек. Чего мне лично в этой жизни жалеть? В рабах прожил. А решился почти случайно. Настя натолкнула. Сказала, что Артур сам на себя покушение подстроил. Тут меня и осенило. А потом пули признали идентичными. Значит, опять у меня алиби будет! Повезло, что меня у Сашки в «ковчеге» развезло. Ну, думаю, гады, за что боролись, на то и напоретесь. И так эта мысль по душе мне пришлась, что я и на Руслана внимания не обратил. Он-то на нее свой зуб имел. Тоже кое-что мог. Но я думаю, нет! За свои муки собственной рукой должен.
Водка в дрожащей руке плеснулась через край.
— У Руслана тоже алиби.
— А хрен с ним! Я ж говорю, приговор привести собственноручно. Вы только гляньте вокруг: убийство за убийством, и никого поймать не могут, арестовать не могут, судить не могут, шлепнуть не могут. Может, и мне посчастливится? На суде я, как с вами, откровенничать не буду. Буду стоять на самообороне. А разве не так? Я родную дочь спасал, себя спасал, от преступников оборонялся. Разве не так? А может, и алиби пригодится!
Мазин не улыбнулся.
— Ну что? Теперь все вам ясно? — спросил Дергачев.
— Да, кажется.
— Тогда помогите по-человечески. Объясните Лильке, что мать от несчастного случая погибла, ладно? Может, она в Боге утешение найдет. — И добавил после паузы: — Когда меня сдавать собираетесь?
— Я лицо не официальное. А сейчас не нанят никем. Сосновский-младший этим занимается. Он, между нами, алиби с пулями считает вполне серьезным. Везет вам с этим алиби!