Пенроду нужно было на свою станцию к половине одиннадцатого, и я, распрощавшись с Керром и Джипси, более подробно договорился с ним на улице. За день до его предполагаемого отъезда я встречусь с ним на станции в точное время, после чего он представит меня начальнику депо.
— Я англичанин, просто вырос заграницей.
— Превосходно! Очень хорошо! — после какой-то пары бесплодных потуг выдал Керр столь громко, что на него стали оглядываться прохожие. Мы распрощались.
Шар лежал у меня в кармане, в обеих руках я осторожно нес стеклянный колпак с сойкой, сгибаясь под его тяжестью. Чем дальше я был на пути к дому, тем больше, однако, обнаруживал недостатков в этом предмете. Одна ножка у птицы была сломана, и порча того, что было прикрыто стеклом — которое, кстати, оказалось с изрядной трещиной, — была, на мой взгляд, слишком велика: моль или другие паразиты, как я отчетливо разглядел в свете ламп подземки, выели крупные проплешины в перьях и коже. Выйдя на конечной станции, я оставил колпак на каком-то подоконнике.
В ожидании условленной с Пенродом даты — через четыре дня, — я принялся ежедневно упражняться со стеклянным шаром. Если с работенкой на Юстон-Стейшн ничего не выйдет, я хотел бы иметь иной источник доходов, и обеспечит его мне этот шар. Я уже подыскивал лавку, в которой, когда придет время, я вывешу объявление. Точно следуя указаниям Джипси относительно света и тишины, я в первый полдень долго и непрерывно пялился в шар. Млечный туман в нем действительно заколыхался, после того как я протаращился полчаса, но далее ничего не произошло, и я убрал шар с глаз долой. Все последующие дни я повторял попытки, но с тем же невеликим результатом.
Наступил условленный с Пенродом день. Минута в минуту я встретился с ним в назначенном месте. Переговоры с начальником депо заняли едва ли больше минуты: он принял меня единственным кивком головы, так что мне не понадобилось и дюжины слов. Правда, он спросил меня, откуда я родом. Я сказал, что я из Гернси[21], поскольку возможность того, что он тоже оттуда или у него там знакомые, представлялась мне мизерной, и я наплел ему, что мать у меня француженка. Он выслушал вполуха, вновь кивнул, и беседа была окончена.
На следующий вечер, когда я приступил к работе, явился Пенрод, дабы удостовериться в том, что все идет как надо, и отбыл, увидев, что я разделался со своей задачей удовлетворительно. Работа начиналась с половины одиннадцатого вечера и длилась до половины шестого утра. В последние часы достаточно было просто подремывать за стойкой, поскольку забрать или сдать на хранение чемодан приходили крайне редко, если приходили вообще. К моему знанию языка никаких требований не предъявлялось. Похоже, что персонал, кроме трех крепких словечек, знал всего пять выражений: да, сударь; сейчас посмотрим; ваш талончик; когда сдавали? и нет, в депо Б, западная сторона! Мне поначалу они казались совершенно одинаковой воркотней, которую публика, однако, к моему изумлению, разбирала безошибочно.
Четыре недели пролетели быстро. Зарплата была вовсе недурна, и я частенько получал чаевые, делиться которыми обязан не был. К концу этого периода сделалось чуть оживленнее благодаря наплыву желающих принять участие в празднике коронации, но я легко справлялся с работой. После трудов я крепко спал и остаток дня проводил, как обычно, в дремотном ничегониделанье. С Пенродом я договорился, что ни в коем случае не оставлю работу до его возвращения. Этот день наступил, но Пенрод не появился. Начальник депо дал согласие на то, чтобы я остался. Возможно, Пенрод задержался в пути, заболел или с ним приключилась какая-то другая неприятность. Я разок заглянул к Керру услышать, не было ли весточки от него, но никого не застал. Вернувшись домой, я остаток дня и весь вечер просидел, задумавшись, в своей комнатушке и то и дело подолгу вглядывался в стеклянный шар, до тех пор, пока времени для вторичного похода к Керру совсем не осталось. Шар по-прежнему не выдавал ничего, кроме первой стадии, как мне обрисовала ее Джипси: млечные облачка, и всё. Проходили дни, но Пенрод на станции по-прежнему не показывался. Я ходил домой к Керру на следующий день, и на другой, но по-прежнему никого не заставал.
Однажды вечером начальник вызвал меня к себе. Мне можно было остаться на этой работе подольше, но для этого необходимо заключить письменный договор. Я должен был предъявить свидетельство о рождении и заполнить всяческими данными формуляр. Я знал, что вечно это продолжаться не сможет. Следовательно, это мой последний вечер, решил я, а потом все будет как было. Если только — подумал я весьма язвительно — я, наконец, не смогу проникнуть в тайны шара.
21
Гернси (Сарния) — остров в проливе Ла-Манш, в составе Нормандских островов. Официальные языки — английский, французский. Гернси находится под юрисдикцией Великобритании.