— Вертер — чемпион, — сказала она, — поздравляю. — Она стала приближаться к нему с протянутой рукой, но, когда Вертер захотел пожать ее, сделала обманное движение и, оставив без внимания его руку, вцепилась ему в промежность. Он хихикнул и отпрыгнул.
— Прекрасный Вертер, — сказала она. Он отскочил к раздвижным дверям и глянул на отца. Тот повернул голову.
— Вы слышали? — спросил он.
— Чего, пап? — боязливо спросил Вертер. — Я ничего не слышал.
Наступило краткое молчание. Мать Вертера взяла ракетку и стала размахивать ею туда-сюда, словно дирижируя. Я смотрел в пол. «Сундук раскрывается», — подумал я.
Снаружи послышался какой-то рев. Время от времени тон делался выше. На мгновение мне показалось, что это низкий гудок, но потом я догадался, что это, должно быть, голос.
— Это тут, на улице, перед домом, — сказал отец Вертера. Он поднялся с места. Мы вслед за ним подошли к окну.
На тротуаре у сквера стоял худощавый человек в темно-зеленой косматой куртке. Его костлявое, обветренное лицо казалось ожесточенным. В правой руке у него был зажат большой жестяной рупор: я знал, что это мегафон. Как только мы расположились у окна, он поднес мегафон ко рту и издал протяжный, низкий звук, прозвучавший как «Хэй!» Медленно повертев головой, он выкрикнул: «Война близится. Будьте начеку!» Затем быстрыми шагами удалился и скрылся за углом.
Я не знал, смеяться мне или скорбно молчать. При этом я сознавал, что не смогу прямо сейчас понять всего случившегося, и что есть вещи, которые остаются неразгаданными, отчего поднимается туман страха.
— Это чокнутый Верфхаюс, — сказал Вертер. — Он на Ондерлангс живет.
Его мать с жалостливой миной покачала головой.
— Ненормальная наклонность, — сказала она. — Ненормальная наклонность.
Отец Вертера, ничего не сказав, вернулся на свое место. Я перепугался, что он сейчас примется искать брошюрку (я решил, что он станет читать ее вслух и, если я чего-то не пойму, затолкает меня в какую-нибудь бочку или в мешок).
— Идем на кухню, — тихо сказал я Вертеру — Мне нужно срочно поговорить с тобой наедине.
Мы отправились на кухню. Там было тихо, только слабо шипел газ под чайником. С улицы тоже не доносилось ни звука.
— Я сделал всякие разные открытия, — сказал я. — Тебе я могу рассказать. Если ты сейчас же пойдешь ко мне домой, я тебе кое-что покажу, что-то очень важное. А еще у меня есть склеп, настоящий. — Я жаждал как можно скорее уйти из его дома. Он согласился, но сперва хотел вернуться и сказать.
— Не надо, — с нажимом сказал я, — потому что это тайна. Враги могут прознать и станут преследовать нас.
Мы бесшумно спустились по лестнице и поспешили прочь. У меня дома мы сперва побродили по саду. Слабенький ветерок почти беззвучно шевелил кусты. Повисев на ветке ракитника, пока она не обломилась, мы воткнули ее стоймя в землю. Затем Вертер спросил, что это за склеп. Я привел его в сарайчик, усадил на истертую циновку и занавесил вход старым джутовым мешком, чтобы никто не мог заглянуть снаружи.
— Это склеп Глубокой Смерти, — сказал я. Вертер не ответил, он вяло смотрел в сумерки. — Нам надо организовать клуб, — сказал я. — Тогда мы станем рыть склепы. Потому что они очень нужны.
Я внезапно вспомнил, что накануне нашел дохлого скворца и завалил листьями в уголке сада.
— Идем на улицу, — сказал я, — церемония начинается.
Мы отыскали мертвую птичку, после чего я развел костер из щепок. На нем я сжег тельце, клокотавшее бурыми соками. Остался странно пахнувший обгорелый комочек; я положил его в коробочку из-под фиников в форме лодки. Я быстро набросал горку земли, прорыл в ней туннель, оканчивавшийся тупиком, и укрепил стенки дощечками: туда затолкал коробочку; закрыв вход, я присыпал вершину холмика мелким пеплом.
«Тайная птица предана земле», — пропел я про себя. Я повторил эту фразу много раз, но не осмелился произнести ее вслух.
— Нам нужно организовать клуб, — вновь сказал я. — Если мы слишком долго будем ждать, появятся вражеские клубы, сам знаешь. — Я опять увел его в сарайчик, где зажег свечу. Потом я записал наши имена в старой карманной книжке-календаре, которую достал из-под ящика.
— Теперь существует клуб, — сказал я, нараспев прочтя вслух наши имена. — Он называется «Клуб Склепов», КС. Каждому, кто член клуба, мы в его саду можем склеп вырыть. Это очень важно.
— Ты же понимаешь, — продолжал я, — что должен быть председатель, ну, например, чтобы сообщать, что будет собрание. И лучше всего, если это будет тот, кто основал клуб.
Вертер кивнул, но я не думал, что он слушал внимательно. Я встал и прислонился к стене.