Так что я писал письма, излагая мое затруднительное положение, но всего лишь из одного пароходства получил ответ в виде запечатанной почтовой открытки, в которой значилось, что, к сожалению, удовлетворить мою просьбу не представляется возможным. Однако я не оставлял попыток. Родственник, занимавший высокое служебное положение в какой-то экспортной конторе, умудрился использовать его, чтобы надавить на осуществлявшее для них многочисленные перевозки грузовое судоходство, чтобы они взяли меня из Амстердама до Лондона. Для простоты дела он представил меня студентом. Он сообщил мне, что попытка удалась, и пояснил, где нужно отметиться перед отплытием. Оказалось, что это та самая судоходная компания, которая, единственная из всех, прислала отказ на мое письмо. Родственник из экспортной конторы не сообщил им мое имя, и теперь я боялся, что, когда оно станет известно, все труды пойдут прахом.
В субботний мартовский вечер, под проливным дождем, добравшись трамваем в район Амстердама, где прежде никогда не бывал, я направился в небольшое конторское здание, расположенное на одной из портовых пристаней. Вдалеке, в конце этой пристани, глубоко просев в воде, стояло небольшое, заваленное грузом древесины плавучее сооружение, которое я принял за кораблик речного судоходства. Я отправился в контору, где оказалось, что никто ничего не знает. Однако кроме названия компании мне было известно также и имя ее сотрудника; я назвал его, промямлив, что он-то должен быть в курсе. Выяснилось, что таковой имелся, но сегодня его, кажется, на месте не было. В окошке пошушукались. Меня предупредили, что судно отходит в два часа дня, и уродливые круглые настенные часы в конторке указывали как раз это время. Раздавшийся неподалеку корабельный свисток привел меня почти в панику.
В окошке пришли к выводу, что упомянутая мною особа, возможно, находилась где-то на набережной. Я вышел из конторки и зашагал в указанном направлении, пока не уперся в таможенное заграждение. Я попросил, чтобы меня пропустили, оставил вещевой мешок и подошел к судну, которое завидел издалека. Это был на удивление маленький кораблик, средняя палуба которого едва виднелась над водой, — там шла погрузка. Другого нигде не было видно; стало быть, это и было предназначенное для отплытия судно.
На набережной я спросил человека, который, по-видимому, распоряжался работами, об искомой особе. Оказалось, что это он и есть, однако он тоже заявил, что о моей переправе ему ничего не известно. Дождь усилился, и ветер дул такими порывами, что куски разговора временами относило в сторону, так что их приходилось повторять.
Человек окинул меня нетерпеливым взглядом и смахнул со своих рыжих волос и пятнистого грубого лица воду, угрожавшую скатиться ему за ворот непромокаемого плаща.
— Я сейчас все выясню, — сказал он. — Вы ступайте пока что на борт.
Я сообщил ему, что мой мешок с вещами был все еще на таможне.
— А, ну так я его прихвачу, — объявил он. Мне ничего не оставалось, как только подняться по сходням. На носу корабля шла погрузка леса. Я остановился где-то посередине судна. Неподалеку внезапно возник высокий человек с желтым лицом и грязного цвета волосами и, проворно через что-то перепрыгнув, очутился рядом со мной.