Он вышел из зала, но уже через минуту вернулся, ведя за руку девушку. Когда она зашла – все ахнули от ужаса.
Прекрасная Ильдика, самая красивая девушка кромов, теперь выглядела просто жутко. Ее теперь вообще, невозможно было узнать. Лишь по татуировкам и сохранившимся кое-где, остаткам роскошных светлых волос, можно было догадаться – кто это, несчастное существо. Голова и лицо, напоминали, обгоревшее от огня, запеченное в золе яблоко. Один глаз и вовсе был выжжен. Нос сломан, а ноздри вывернуты. Сухожилия левой ноги, были подрезаны и девушка сильно хромая, едва шла.
Воцарившаяся напряжённая тишина, словно натянутая струна, казалось, звенела от напряжения, от витавших вокруг эмоций боли и гнева. Арвар, с невыразимой мукой, смотрел на свою дочь.
– Они сделали такое, со всеми захваченными женщинами кромов, – едва слышно, шевеля разбитыми губами, прошептала Ильдика. – Девочек отдали на потеху зергам и кроу. И те умирали долго. Юношей и подростков, принесли в жертву своим богам. Детей ослепили и кастрировали. А несколько десятков пленных мужчин, превратили в манкуртов.
Она, пошатнувшись, запнулась и с трудом добавила:
– Барги, велели передать, что трусливые кромы, боязливо отсиживающиеся в своих горных норах, иного и не заслуживают. Пусть, подобно крысам, сдыхают там зимой от голода и холода, или поедают своих собратьев. Если не имеют мужества, выйти на честный и открытый бой.
Возмущенные возгласы, были ответом на эти слова. Вожди вскочили со своих мест и потрясая оружием, разразились мстительными криками.
Из единственного глаза Ильдики, показалась слеза и она дрожащим голосом произнесла:
– Я прошу, подарить мне смерть. Жить я так не смогу. Даже ради детей – это уже невозможно. Проклятые барги, всех пленных женщин, сделали бесплодными.
Арвар, тяжело ступая, подошёл к своей единственной дочери и недрогнувшей рукой, нанес ей удар ножом прямо в сердце. Затем, подхватив на руки безвольное тело, вынес его из зала Совета...
– Мы завтра же, спустимся на равнину и начнем сражение, – тяжело дыша, бешено проговорил, вернувшийся Арвар. – Если оставим без ответа, такое поругание и оскорбление – боги и предки, навсегда отвернутся от нас и навеки проклянут кромов!
– Нас ещё быстрее, разорвут собственные соплеменники, если мы немедленно, не станем на битву, – покачав головой, сказал отец Биллегури. – О судьбе Ильдики и других пленных, а также, о вызове и оскорблениях врагов – вскоре узнают все кромы.
Остальные вожди, соглашаясь, подняли свои жезлы.
– Значит решено! Сегодня готовимся и собираем воинов, а завтра, спускаемся в долину и в бой. Сердца кромов, горят жаждой мести – мы разгромим подлого врага и выгоним его с родной земли! – провозгласил главный вождь.
Биллегури была захвачена этим порывом. Девушка испытала целую бурю, самых противоречивых чувств. Ужас, от судьбы невесты своего брата и жестокости безжалостного врага. Ощущения всепоглощающей ненависти, к проклятым нелюдям в человеческом обличье. Уверенность в том, что ее соплеменники, пылая праведной яростью, уничтожат захватчиков. Она, даже не обратила внимание на то, что только ее наставница и чужеземец, оставались невозмутимыми, среди бушевавших вокруг страстей.
– И как вы собираетесь воевать? Ведь враг уже победил вас – навязав свои правила игры! Раздразнив, словно маленьких детей и спровоцировав, на нужные ему действия, – неожиданно холодно и насмешливо, прозвучали слова землянина.
Валгунта, с хмурой улыбкой, взглянула на чужестранца. А вожди, услышав перевод, ошарашенной Белогурочки – возмущённо загудели.
– Воюют лицом к лицу, сойдясь с врагом грудь в грудь! – презрительно крикнул Хуман. – Так сражаются настоящие мужчины. Мы всегда так бились и постоянно побеждали и зергов, и кроу, и баргов.
– Верно! – запальчиво поддержал его горячий Танто. – Ударим изо всех сил и разгромим нелюдей. Все кромы, рвутся защитить свою долину и отомстить врагам.
Украинец, только пожал плечами и язвительно заметил:
– Вот только противник, почему-то так честно, воевать не стал. Враги объединились и напали внезапно, навалившись большими силами на разрозненные племена кромов и половину вашего народа уже уничтожили. И теперь тоже, благородно драться не будут. У них сейчас, в пятеро больше бойцов. Или может отважный Хуман и смелый Танто, любезно попросят недругов, отослать своих "лишних воинов", чтобы все были в равных условиях?
Градус недовольства, от издевательской наглости чужака, поднялся в зале до самой высокой отметки. Вокруг послышались возмущенные крики.
– Трус! Он боится сражаться с врагами!